Музыка сердца | Призрак Оперы

Таинственное подземелье

Победителем публичного конкурса на лучший проект театра стал малоизвестный архитектор Шарль Гарнье, предложивший неожиданное эклектичное решение. По его замыслу здание театра совмещало в себе испанский иезуитский стиль XVII века и стиль итальянского фасада эпохи Ренессанса. Современники были возмущены безвкусицей, настаивая на следовании традициям, но что находчивый архитектор возразил: «Моя Опера – это стиль Наполеона III!» Проект был утвержден.

Однако очень скоро строители столкнулись с непредвиденным осложнением – под местом, определенным под театр, протекал один из подземных притоков Сены. Для повышения устойчивости здания было решено вырыть огромные подвалы – гораздо больше, чем того требовалось по строительным нормам. Внешние границы подвала окружили двойной бетонной стеной во избежание проникновения грунтовых вод, а саму реку запрудили, устроив на нижнем, пятом подвальном уровне настоящее озеро. 15 января 1875 года Опера впервые распахнула свои двери, на долгие сто лет закрепив за собой звание крупнейшего театра Европы.

Но мрачные слухи начали окутывать Оперу еще задолго до этой знаменательной даты. Так, во время Парижской Комунны, революционеры устроили в недостроенном здании склад продовольствия, отведя подвалы под тюрьму, в которой совершали – по свидетельствам историков – ужасные казни. А во время одного из представлений «Фауста» в Опере Гарнье неожиданно лопается страховочный трос огромной люстры зрительного зала. Многотонная махина срывается вниз, лишь по счастливой случайности унося жизнь только одного человека. И совсем не важно, что инцидент произошел в другом театра – слово «Опера» действовало на людей гипнотически.

Помпезность театра, великосветская публика и городские легенды вокруг Оперы подстегивали воображение, и на исходе IXX века бывшему журналисту парижской Le Matin Гастону Леру приходит в голову идея написать роман о театре. Заядлый театрал, он был очень близко знаком с закулисным миром – неудивительно, что книга, обессмертившая писателя, была посвящена его главной страсти.

В 1897 году Гастон Леру встретился с Шарлем Гарнье, умершим на следующий год. До сих пор неизвестно, что именно поведал архитектор молодому писателю.

В 1910 году во Франции выходит авантюрный мистический роман «Призрак Оперы», принятый, как это ни странно, весьма сдержанно. Леру предваряет книгу рассказом о собственном расследовании таинственных событий, описывая посещение подземного озера и «обнаружение человеческих останков». Но, даже не смотря на подобный пиар, интерес читателей к роману возникает лишь тогда, когда он, переработанный в форму сериала, публикуется в газетах с соответствующими графическими иллюстрациями.

Фантом с тысячью лиц

Интерес кинематографистов к яркой истории немало способствовал популяризации «Призрака Оперы». Уже вторая экранизация романа стала классикой, сравняться с которой в уровне исполнительского мастерства до сих пор не смог никто. Но еще до легендарной постановки Руперта Джулианна, Призрак успел появиться на киноэкране в немецкой картине Эрнста Мэтрея 1916 года, главные роли в которой играли Нильс Олаф Крисандер и Од Эже Ниссен.

В 1925 году студия Universal Pictures выпускает свое видение книги Леру. Существует две версии появления картины на свет. Одна из них, более правдоподобная, гласит, что литературный агент Universal наткнулся в одной из газет на выдержку из романа. Заинтригованный картинкой, изображавшей Призрака, бредущего по берегу подземного озера, он прочитал книгу целиком, после чего рекомендовал ее к постановке. Согласно второй версии, президент Universal Карл Леммли приехал в Париж, где встречи с ним добился сам Гастон Леру. Писатель вручил Леммли книгу с предложением сделать по ней фильм. Всю ночь продюсер провел с романом в руках, а наутро сообщил Леру, что лента будет снята.

Как бы там ни было, но «Призрак Оперы» запустили в производство. Ни у кого не возникло сомнений по поводу исполнителя заглавной роли – амплуа самой яркой звезды немого хоррора Лона Чейни подходило как нельзя лучше. Для съемок были возведены декорации, точно воспроизводившие зрительный зал Оперы. Декорация оказалась настолько хороша, что ее не стали демонтировать, и даже использовали в 1943 году на съемках римейка.

Традиционно, Чейни сам разрабатывал собственный грим. За скрупулезность, с которой актер подходил к поставленной самим собой задачей, говорит хотя бы тот факт, что ни один из его вариантов грима так и не удалось воспроизвести после смерти актера. Ошеломляющие преображения Чейни принесли ему прозвище «Человек с тысячью лиц» и заслуженное звание величайшей звезды жанра.

Практически не отступая от буквы романа, режиссер Руперт Джулиан создал «Призрака Оперы» и продемонстрировал его студийным боссам. Увы, те оказались не в силах разглядеть за мистическим каркасом историю о любви, и настояли на более зрелищной развязке: толпа настигает Эрика и в животной ярости разрывает его на части. Любопытно, что постановкой нового финала заведовали сразу три «режиссера»: племянник президента компании Эрнст Леммли, Эдвард Седжвик и сам Лон Чейни.

Считается, что Леру посмотрел этот фильм в Париже в 1926 году. На самом же деле, писатель уже был очень слаб здоровьем и скончался от уремии 15 апреля 1927 года.

Едва выйдя на экраны, «Призрак Оперы» стал явлением национального масштаба – повсюду змеились очереди в кинотеатры, а особо впечатлительные зрители падали в обморок при виде устрашающего облика Призрака. В 1929-м году картина была повторно выпущена на экраны, уже со звуком. Правда, ни одного диалога в новой версии не звучало – новшество касалось оперных партий. Специально для перевыпуска было даже доснято несколько сцен.

Третье пришествие Призрака состоялось в 1943 году: на Universal решили, что время римейка настало. Увы, к тому времени Лон Чейни уже умер, а другой звезды подобного масштаба у студии не было. Но выход нашелся сам собой – главным аттракционом обновленного «Призрака Оперы» стало буйство красок Technicolor’a и музыкальные номера. Сегодня подобные постановки принято именовать трэшем, но в то время лента тянула на блокбастер: шла война, и получение прав на использование тех или иных оперных арий не представлялось возможным. Продюсеры поступили просто. Они использовали те музыкальные произведения, что давно стали публичным достоянием. Особенно эффектно звучала ария на русском языке, поставленная, чтобы выманить Эрика из подземелья.

Несмотря на явную карикатурность, фильм пользовался успехом, достаточным для появления сиквела. «Кульминация» (The Climax) вышла в 1944 году под руководством режиссера с громкой фамилией Ваггнер. Действие не имело никакого отношения к событиям романа Леру и развивалось в Венском Королевском Театре, где некий доктор Хорнер в исполнении Бориса Карлоффа из ревности убивал женщину.

Создаваемые в последующие десятилетия фильмы все дальше уходили от первоисточника, эксплуатируя лишь самые темные его стороны. Итальянский минисериал был хоррором чистой воды, «Призрак Оперы» Теренса Фишера (1962) рассказывал о похищении Призраком (Герберт Лом) девушки для того, чтобы та исполнила главную партию в его опере. Обучение при этом сопровождалось побоями и пощечинами. «Призрак рая» Брайана де Пальмы (Phantom of the Paradise, 1974) был комедийной рок-оперой, а телепостановка Роберта Марковица 1983 года хоть и основывалась на романе Леру, но запомнилась скорее актерским составом, чем драматическими достижениями. Призрака играл Максимилиан Шелл, его возлюбленную – Джейн Сэймур, а театральным режиссером выступал Майкл Йорк.

Пожалуй, самой известной у нас в стране экранизацией книги стал весьма популярный в эпоху видеобума хоррор Дуайта Литтла с Робертом Инглундом в роли Эрика. Сценарий Дюка Сэндефура («Уокер, техасский рейнджер»), доработанный Джерри О’Хара (ТВ-сериал «Мстители»), изысканно издевался над прозой Леру, не оставляя на ней камня на камне. Сюжет рассказывал все о той же певичке Кристине, в результате несчастного случая на репетиции перемещавшейся во времени на сто лет назад и попадавшей в сюжетную канву романа. Режиссер отчаянно эксплуатировал популярность Инглунда, даже настояв на сходстве грима с обликом легендарного Фредди Крюгера.

В более поздних интервью Инглунд утверждал, что подобная трактовка романа ему совсем не нравилась, но при этом не говорил, что заставило его принять участие в картине. Тем не менее, на волне успеха «Кошмара на улице Вязов» фильм прошел на ура, и студия даже собиралась снять сиквел – «Призрак Нью-Йорка» (The Phantom of New York), но до этого дело так и не дошло. По-видимому, сомнения в успехе предприятия были посеяны очередной экранизацией, затевавшейся в 1990 году, но прежде, чем перейти к рассказу о несбывшемся «Призраке Оперы» нам предстоит вернуться на несколько лет назад, в 1986 год, когда в Лондонском Королевском Театре состоялась премьера мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера.

Проклятие любви

Британец Уэббер давно стал неотъемлемой частью мировой музыкальной культуры. Его перу принадлежат самые знаменитые мюзиклы современности – «Иисус Христос – суперзвезда», «Кошки», «Эвита», «Сансет бульвар». Творческий тандем с либреттистом Тимом Райсом критики называют одним из самых успешных и талантливых в истории музыкального театра.

Началом легендарного мюзикла можно считать 1984 год, когда в день своего рождения Эндрю Ллойд взял в жены актрису и певицу Сару Брайтман. Судьба свела их вместе еще в 1980-м – молодая исполнительница пришла на прослушивание в спектакль «Кошки». Понравиться композитору ей удалось не сразу, но по прошествии некоторого времени Уэббер обратил внимание на молодое дарование, отметив не только ее талант, но и прекрасные внешние данные. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, едва обручившись, Эндрю Ллойд взялся за карьеру супруги.

Первым совместным проектом молодоженов стал «Реквием», который певица исполняла дуэтом с Пласидо Доминго. Однако Уэбберу хотелось создать для Сары воистину великое музыкальное полотно. Случилось так, что Кен Хилл пригласил ее на главную партию в мюзикл «Призрак», основанный на романе Гастона Леру. Принять участие в спектакле Брайтман не смогла, но идея создания сходного спектакля захватила Уэббера. Композитор поделился ею с продюсером Кэмероном Макинтошем, и работа закипела.

В первую очередь начались поиски подходящего либреттиста. Перебирались всевозможные варианты – от Джима Стейтмана, писавшего для Мита Лоуфа и Бонни Тайлер, до Алана Джей Лернера, перу которого принадлежат легендарные «Моя прекрасная леди» и «Жижи». Выбор пал на Ричарда Стиглоу, сотрудничавшего с Уэббером на «Звездном экспрессе», но результат оказался совсем не тем, на что рассчитывал композитор. На помощь пришел Макинтош, вспомнивший начинающего поэта Чарльза Харта, которого судил в составе жюри конкурса молодых композиторов и либреттистов им. Вивиан Элис.

Вторым ценным приобретением стала Мария Бьорнсон – театральный художник, для которой «Призрак Оперы» стал первым мюзиклом. Именно Мария придумала знаменитую белую маску, ставшую визитной карточкой спектакля, и настояла на том, чтобы люстра посреди шоу опускалась прямо на зрителей. Режиссером нового мюзикла стал Хэл Принс («Скрипач на крыше»).

Если с исполнительницей партии Кристины вопросов не возникало – «Призрак Оперы» изначально ставился под Сару Брайтман, то поиск подходящего для нее партнера оказался не простым делом. Эндрю-Ллойд Уэббер предполагал, что Эрика споет Стив Харли – поп-певец, снявшийся с Брайтман в видеоклипе «Призрак Оперы», созданном в целях рекламы мюзикла, но тот не проявил энтузиазма. Вторым кандидатом был Колм Уилкинсон, однако актер предпочел роль Жана Вальжана в «Отверженных» постановки Алена Бублиля и Клода Мишеля Шонберга.

Помог Его Величество Случай. Заехав однажды за супругой на занятия по вокалу, Эндрю Ллойд услышал то, что так долго искал – страстный, потусторонний и завораживающий Голос. Обладателем сокровища был еще один ученик преподавателя Сары – Майкл Кроуфорд. Известный широкой публике, как комедийный актер, Кроуфорд казался очень рискованным выбором на роль Призрака. Но Уэббер доверился своему инстинкту, и попал в яблочко – роль прославила актера на весь мир, а поклонники и по сей день считают, что он является лучшим Эриком из всех существующих.

Грим Призрака разработал Кристофер Такер – создатель знаменитого Человека-Слона из одноименной ленты Дэвида Линча.

9 октября 1986 года в Лондонском Королевском Театре состоялась премьера мюзикла в присутствии членов королевской семьи.

Первая картина переносила зрителей на аукцион, устроенный в парижской Опере. Театр распродает старое имущество, среди которого и восхитительной работы люстра, имеющая отношение к истории о Призраке. Одним из покупателей оказывается Рауль де Шаньи, приглашающий зрителя вместе с ним еще раз вспомнить события пятидесятилетней давности…

А под белой полумаской Ангела скрывается легендарный Призрак Оперы, воспылавший к Кристине романтическими чувствами. Открыв страшную тайну, девушка пытается вырваться из оков, но шантажом и угрозами Призрак всякий раз возвращает Кристину себе. Помочь ей берется верный Рауль, не подозревая о могуществе своего противника. Но сила любви торжествует, меняя каждого в этом треугольнике, и печальный, но неизбежный финал взрывается заключительными аккордами.

Надрывная романтическая история мгновенно покорила мир. Критики рассыпались в дифирамбах, хотя находились и такие, кто считал свои долгом побольнее уколоть Сару Брайтман. Впрочем, на кассовые сборы это никак не повлияло, и в 1988 году мюзикл был приглашен на Бродвей. Здесь Эндрю Ллойд Уэббер столкнулся с серьезной проблемой: профсоюз американских актеров «Эквити» настаивал на смене исполнительницы главной роли на американскую актрису. Уэббер был непреклонен – либо Брайтман, либо мюзикла не будет. Заявление более чем серьезное, и просчитав упускаемые возможности, «Эквити» сдался. Семь премий «Тони» стали более чем адекватной наградой за проделанную работу.

Призраки фильма

Плачевные киноэквиваленты романа Леру не могли не подсказать Уэбберу новую идею. Почему бы не экранизировать мюзикл, показав миру «Призрака Оперы» таким, каким его никогда не видел кинозритель? Последним убедительным доводом в пользу задумки стала картина Дуайта Литтла, откровенно спекулировавшая на успехе бродвейского шоу. Проблем с финансированием не было: голливудские продюсеры разделяли энтузиазм Уэббера, и подготовительный период вскоре начался. В качестве постановщика Эндрю Ллойдом был выбран Джоэл Шумахер – композитор находился под сильным впечатлением от вампирского триллера «Пропащие ребята» (The Lost Boys), а главные роли должны были исполнять все те же Сара Брайтман и Майкл Кроуфорд.

Но случилось непредвиденное. Насыщенная гастрольная жизнь Сары, ушедшей из «Призрака Оперы» и занявшейся сольной карьерой, не устраивала супруга. Конечно, фантастическому взлету Брайтман способствовал он сам, но ее долгие отсутствия дома отнюдь не укрепляли их отношений. В июне 1990 года Эндрю Ллойд развелся с женой и на проекте на неопределенное время был поставлен крест. Брайтман занялась записью сольного альбома, а Уэббер сконцентрировался на новом мюзикле – «Бульвар Сансет».

В 1995 году Уэббер возобновил сотрудничество с Голливудом – мюзикл 1979 года «Эвита», разговоры об экранизации которого возникли сразу после театральной премьеры, наконец-то перешел в стадию pre-production. Скандальный выбор Мадонны на заглавную роль и чрезмерная увлеченность Алана Паркера реалистичностью не нравились композитору. В минус он записывал и тот факт, что пришлось изменить оригинальное либретто. Тем не менее, лента получила «Оскар» за новую песню, и слухи о «Призраке Оперы» вспыхнули с новой силой.

Говорить об участии оригинальных звезд мюзикла уже не приходилось – повзрослевшая Брайтман никак не тянула на юную девушку, а от кандидатуры Кроуфрода отказался сам Уэббер. Первым, на кого обратил внимание композитор, был Джон Траволта, в молодости блиставший в театральных и киномюзиклах, карьера которого обрела второе дыхание после «Криминального чтива». Траволта с радостью согласился.

Шли месяцы, а Джоэл Шумахер, который оставался единственным одобренным Уэббером режиссером, все никак не мог найти свободное окно для проекта. Траволта нервничал. Доставшуюся ему от Тарантино козырную карту он хотел разыграть с наибольшей выгодой, а будучи прикрепленным к «Призраку Оперы» пропускал массу выгодных предложений. В конце концов актер не выдержал и отказался от роли, снявшись за вторую половину года сразу в трех картинах.

На смену ему пришел Антонио Бандерас. В прочем пришел – не совсем верное слово. Борьба за роль началась для Бандераса с того, что в одном из интервью он упомянул о страстном желании попасть в проект. В его активе уже числилось участие в экранизации уэбберского мюзикла, для которого актеру пришлось брать уроки вокала, но, посчитав свои умения недостаточными, он продолжил совершенствовать исполнительское мастерство, попутно обрывая телефон маэстро. Дошло даже до того, что на очередном дне рождения Эндрю Ллойда, Бандерас исполнил заглавную композицию мюзикла дуэтом с Сарой Брайтман, чем покорил-таки композитора.

Обрадованный Бандерас сообщал направо и налево, что получил роль, но официальная информация была по-прежнему скупа и безжалостна: и Warner Bros., на которой разрабатывалась постановка, и Really Useful Group, принадлежащая Уэбберу подчеркивали, что никаких контрактов до сих пор не заключено. Проблема заключалась в том, что несмотря на страстное желание снять картину, у продюсеров не было ни режиссера, ни сценария. Согласно производственному плану, на весну 1999 года была запланирована запись саундтрека, а съемки намечались на конец того же года. Перед Уэббером стоял выбор: дожидаться свободного окна в напряженном рабочем графике Шумахера и рисковать остаться без фильма, или попытаться найти нового постановщика.

Три месяца Голливуд сотрясали слухи о претендентах. Наравне с Брюсом Бересфордом («Шофер мисс Дэйзи»), участвовавшем в музыкальном эксперименте «Ария» (Aria, 1987), Франко Дзеффирелли («Ромео и Джульетта», «Каллас навсегда») и Джерри Цукером («Призрак») назывались такие имена, как Джон Ву («Без/лица») и Роберт Родригез («Отчаянный»). Впрочем, последняя фамилия проходила скорее в разряде шуток: более неподходящего для проекта режиссера придумать было сложно. В конце концов выбор остановился на Шекаре Капуре («Елизавета»), с которым Уэббер хотел экранизировать еще один свой мюзикл – «Бомбейские мечты» (Bombay Dreams).

Но с приходом режиссера проблем не убавилось. Оголтелые поклонники Майкла Кроуфорда, много раз посещавшие мюзикл с его участием, развернули в интернете мощную компанию в поддержку кумира. Они не желали видеть в картине никого, кроме Кроуфорда, и обещали бойкотировать ленту. Руководство Warner Bros. очень серьезно отнеслось к угрозам фанатов: до триумфа «Мулен Ружа!» оставалось еще три года, и рисковать картиной, выпуская первый мюзикл за много лет, никто не хотел.

Страсти накалились еще сильнее в момент, когда сам Кроуфорд заявил в интервью, что обижен невниманием Уэббера, и по-прежнему желает участвовать в постановке. Восприняв это сигналом к действию, активисты кампании собрали деньги и разместили на страницах Variety баннер, призывающий бороться за возвращение роли исконному Призраку. Объявление получило мощный резонанс, попав в новости на радио BBC и выпуск Entertainment Weekly. Обиженный Бандерас заявил, что уходит из проекта, и «Призрак Оперы» вновь стал фильмом-привидением.

Ангелы музыки

Сказать, что Уэббер был раздосадован, значит не сказать ничего. Однако на этот раз он не стал сидеть сложа руки, а начал поиски сценариста для картины. Поиски довольно быстро привели его к Бену Элтону, писавшего сюжеты для шоу «Мистер Бин». С Элтоном Уэббер сотрудничал на новом мюзикле «Прекрасная игра», для которого тот написал лирику. Написание сценария заняло чуть меньше года, и когда Элтон поставил в нем последнюю точку, первым, кому Эндрю Ллойд сообщил радостную весть, был… Антонио Бандерас.

Бандерас был все еще не против сыграть Призрака, и, заручившись согласием Шекара Капура, Уэббер начал присматриваться к поющим актрисам – поиск Кристины обещал быть хлопотным делом. Главная женская партия была очень дорога сердцу маэстро по понятным причинам, и он не собирался отдавать ее какой-нибудь голливудской звезде исключительно по причине ее знаменитости. Претендентка на роль помимо драматического дарования должна была обладать красивым голосом – от этого пункта Уэббер отступать был не намерен.

Еще в 1998 году, когда проект был близок к запуску, киноманская общественность прочила в картину Кейт Уинслет. «За» говорило то, что в ее послужном списке значилась работа в мюзиклах в лондонском Вест Энде и она неплохо продемонстрировала свой вокальный талант в «Небесных созданиях» и «Разуме и чувствах». «Против» говорил Уэббер. Несмотря на то, что, работая над «Эвитой» он изменил партитуру, подстроив ее под Мадонну, ничего подобного на этот раз быть не могло. Либо актриса поет по существующим нотам, либо уходит.

С последним проблем не было: на кастинг выстроилась целая звездная очередь из желающих сыграть в ленте. Причиной тому послужил успех «Мулен Ружа!» успевшего получить очень лестные отзывы. Разношерстную компанию претенденток составляли театральная звездочка Мартина МакКачин, репетировавшая «Мою прекрасную леди», солистка The Corrs Андреа Корр, поп-исполнительница Джессика Симпсон и уже работавшая в паре с Бандерасом Кэтрин Зета-Джонс, имевшая самые высокие шансы.

Но, даже обретя двух главных звезд и режиссера, проект не двигался с места. Формальной причиной называлось желание студии сделать ставку на молодежь, фактически же Warner не хотели связываться с Бандерасом в свете сокрушительных провалов его последних фильмов («13й воин», «Бей в кость», «Тело» и «Соблазн»). Дело осложнялось еще и тем, что в далеком 1990 году Уэббер заключил со студией бессрочное соглашение на экранизацию, а продавать права назад Warner Bros. не хотели.

По иронии судьбы в это же время Эндрю Ллойд Уэббер безуспешно пытался получить назад права на экранизацию мюзикла «Кошки» (Cats), проект которой застрял на Universal Pictures.

Почуяв запах жареного, Кэтрин Зета-Джонс покинула проект, променяв его на аналогичный. Актриса подписала контракт на участие в киноверсии бродвейского мюзикла «Чикаго». Уэббер попытался было обратиться за помощью к Кейт Уинслет, очаровавшей его пением в мультфильме «Рождественская сказка» (Christmas Carol: The Movie), но видя огромные проблемы «Призрака», та тоже не рискнула связывать себя обязательствами.

Весь 2002 год прошел у Уэббера в сражениях на двух фронтах: с одной стороны, он все еще надеялся, что студия даст добро на постановку, и заманивал в проект самых горячих звезд. На разных этапах переговоры велись с Джоном Траволтой, Хью Джекманом, Кевином Спейси, Николь Кидман и певицей Фэйт Хилл. А с другой стороны композитор старался выкупить права на картину, чем занимался целый штат юристов. Не давали скучать и поклонники Майкла Кроуфорда на каждый сдвиг в экранизации реагировавшие бурными протестами.

Наконец, в начале 2003 года Уэбберу улыбнулась-таки удача. По счастливому стечению обстоятельств, практически одновременно произошло сразу три знаменательных события, не замедливших сказаться на проекте. Во-первых, Эндрю Ллойду удалось прийти к соглашению с Warner Bros., согласно которому студия оставалась лишь дистрибьютором картины, а все хлопоты по постановке возлагались на производственную компанию Уэббера «Really Useful Films». Во-вторых с треском провалился новый мюзикл Майкла Кроуфорда «Танец вампиров» (Dance of the Vampires), что позволило официально обосновать нежелание видеть его в «Призраке Оперы». И в-третьих, рабочий график Джоэла Шумахера оказался пуст! Стоит ли говорить, что после стольких лет мытарств, Уэббер целиком и полностью посвятил себя проекту?

Уже в конце января исполнительный директор Really Useful Films Остин Шоу выступил с заявлением, что начало съемочного периода намечено на октябрь в Великобритании, а сам он немедленно отправляется в Лос-Анджелес на кастинги. Исполнительным продюсером выступит Эндрю Ллойд, а главными кандидатами на ведущую роль компании видятся Хью Джекман, репетирующий на Бродвее «Мальчика из страны Оз» и (только не смейтесь) Антонио Бандерас, дебютирующий там же в возрожденном спектакле «Девять». По оценкам специалистов, приблизительный бюджет постановки тянул на 50-60 млн. долларов.

Но Бандерасу снова не повезло. Шумахер с ходу отверг сценарий Бена Элтона, недовольство по поводу которого со стороны профессиональных актеров мюзиклов уже звучало полтора года назад, и заявил, что в его «Призраке» будут блистать молодые таланты. На призыв откликнулось немало актрис, среди которых попадались и громкие имена: Энн Хэтуэй («Дневники принцессы»), Кира Найтли и Кэти Холмс («Бухта Доусона»). Отборочный тур прошла было Холмс, тут же принявшаяся совершенствовать вокальные данные, но после недолгих раздумий Шумахер отказал и ей, сочтя ее чересчур взрослой для роли.

Зато с исполнителем роли таинственного Призрака сомнений у режиссера не возникло. Им стал Жерар Батлер, замеченный Шумахером в «Дракуле 2000», а позже – в ради него просмотренных лентах «В ловушке времени» и «Лара Крофт, расхитительница гробниц. Колыбель жизни». Набивая себе цену, Батлер сперва поломался, утверждая, что не может разорваться на столько интересных проектов сразу, но перспектива выступить с главной ролью в многомиллионном блокбастере перевесила желание сыграть в маленьком проекте о футбольной команде.

В партнерши ему была выбрана никому на тот момент не известная Эмми Россум («Послезавтра», «Таинственная река»), получившая роль из-за отказа певицы Шарлотты Черч. Прочие ключевые роли распределились между Патриком Уилсоном (Рауль, поклонник Кристины), Мини Драйвер (Шарлотта, прима театра) и Мирандой Ричардсон (мадам Жири, хореограф).

Рассматривавшаяся как возможная кандидатура на главную женскую роль еще в 2002 году, Шарлотта Черч была отвергнута из-за чересчур юного возраста. Устроив продюсеров на этот раз, уже сама Черч с возмущением выбыла из проекта, не пожелав сбрасывать лишний вес.

Шумахер с Уэббером сели за написание нового сценария, периодически подбрасывая прессе интересные факты: сперва композитор решил немного расширить партитуру, говоря о том, что музыка семнадцатилетней давности сегодня может звучать еще красивее. Потом выяснилось, что помимо музыки Уэббер напишет новую песню, лирика которой доверена Ричарду Стилгою. А затем уже Жерар Батлер поведал по секрету, что превалировать в картине будут диалоги, а не музыкальные номера, то есть зрелище обещает быть более кинематографичным, нежели театральным.

В августе вся труппа под руководством Уэббера начала репетиции, готовясь к шестнадцатинедельному съемочному периоду, а первого сентября представители Really Useful Films торжественно объявили о начале павильонных работ. На территории лондонской киностудии Pinewood, где снимались сериалы о Джеймсе Бонде и Гарри Поттере, рабочие приступи к возведению величественных декораций, поражавших немногочисленных очевидцев помпезностью и роскошью. В первую очередь была построена театральная сцена со зрительным залом на 750 мест, огромными рабочими помещениями, гримерками, галереей и действующей машинерией.

Стартовавшие 15 сентября съемки прошли без эксцессов, а наиболее интересные события разворачивались вне площадок Pinewood. В сеть просочились фрагменты сценария, указывавшие на незначительные, но очень любопытные расхождения с книгой Леру. Чаще всего рецензенты указывали на введение сцены, рассказывавшей о детстве Призрака (в романе его лицо было обезображено с рождения) и о том, как, и с чьей помощью, он попал в подземелья театра. Что касается нового музыкального номера, то стало известно, что песня называется «Никто не захочет слышать» (No One Would Listen) и рассказывает об одиночестве и неразделенной любви. Петь ее будет Призрак, окруженный портретами Кристины.

В середине мая 2004 года на Каннском Кинофестивале в положении строжайшей секретности продюсерам и прокатчикам был продемонстрирован десятиминутный клип. Но не смотря на все ухищрения службы безопасности, шпионам удалось-таки проникнуть на скрининг и завалить интернет восторженными отзывами об увиденном. Не разнилась с ними в суждениях и высоколобая каннская публика, горячо поздравлявшая создателей ленты. Уже через два дня компания Sony Classics объявила о приобретении прав на издание официального саундтрека, чье появление на прилавках следует ожидать 23 ноября.

Кода

Премьеру картины Уэббер непременно хотел провести в здании парижской Оперы, ставшей одним из главных действующих «лиц» истории. Но руководство театра отнеслось к идее композитора с куда меньшим энтузиазмом, и вскоре было объявлено, что мировая премьера перенесена в Лондон. Это решение было вполне логично, учитывая место рождения легендарного мюзикла.

Что же до его дальнейшей судьбы, то следующая реинкарнация «Призрака Оперы» будет носить уникальный характер – специально для обновленной полуторачасовой версии спектакля, в Лас Вегасе был возведен театр, где шоу планируется к постоянному показу. Главной приманкой для зрителей станут беспрецедентные эффекты, позволяющие, например, воссоздать прямо на сцене подземное озеро. Но мир увидит это чудо не раньше 2006 года, а пока нас ждет незабываемая рождественская история длинною долгих восемнадцать лет…