Слушай. Не стоит мне это говорить – не моё это дело… Я по свету не первый день гуляю. Не так давно, как ты, конечно. Но если я чему и научился, так это чуять запах смерти. Он ведь почти как настоящий запах. Почуешь его от какого-нибудь парня, и через две недели ему в переулке глотку перережут. И знаешь, приятель, от тебя им просто несёт. Я тревожусь. Ты береги себя, ладно?
У Литы Холл похищают маленького сына, которого она настолько опекала, что аж три года от себя не отпускала. Подозрения падают на Морфея; узнав, что Даниель погиб, Лита отправляется в путь искать отмщения.
Помочь ей в этом могут фурии, «стародавние мстительницы», «Почтенные» или «Милостивые» («Это имя им нравится») - Три Ведьмы, которые «в согласии со старинным ритуалом» ответят на три любых вопроса («если они правильно заданы»), а в соответствии с другим старейшим правилом могут отомстить, но «лишь по праву крови». На свою беду, Владыка форм уже развязал им руки, роковым образом став их «законной добычей»…
Мы – Милостивые, Морфей. Мы – Эринии. Мы – отмщение и ненависть. Неумирающие. Мы – твоя погибель.
Мы уничтожим твой мир снов, Морфей. Уничтожим всё, что ты когда-либо любил. Всё, что для тебя важно. А в конце концов уничтожим тебя самого.
Мы – гончие Аида.
Боги боятся нас. Демоны боятся нас. Мы гнали царей и ангелов. Мы несли отмщение мирам и вселенным.
Мы – Милостивые. Мы – Эвмениды.
Проблема, наверное, каждой рецензии на «Сэндмена» в том, что до тебя всё самое главное уже сказано в предисловии, а дополнено в комментариях. Вступление к девятому тому написал Фрэнк Макконнелл – и он сразу отметает любые сомнения, щедро осыпая автора великого цикла заслуженными комплиментами и прямо сообщая: «Вы держите сейчас в руках одну из самых поразительных историй за последние пятьдесят лет – в любой форме».
…Вся сюжетная линия «Сэндмена», которая достигает своей высокой, трагической катастрофы и развязки в «Милостивых», - одно из самых невероятных событий во всей истории комиксов.
Гейману, парню скромному, такое сравнение не понравилось бы, но он сделал для комиксов то же, что Дюк Эллингтон – для джаза в 30-х: создал произведения настолько ошеломительные и величественные, что даже неодолимым снобам и тугим на ухо упрямцам пришлось их заценить.
…Такое наслоение мифического и бытового и придаёт книге неповторимую тональность – тональность, которую можно услышать также у Джойса, Фолкнера и Томаса Пинчона.
Суть в том, что эта история – великолепная притча об очеловечивании мифа: о том, как ценности раскаяния, ответственности и ужасного долга любви перевешивают даже власть и могущество богов, которых мы изобретаем, чтобы затем им поклоняться.
Не собираясь даже с этой оценкой соревноваться, отметим лишь какие-то приятные нам нюансы.
Традиционную остроту реплик, сопряжённую с донельзя чёрным юмором («Мэм, можно поговорить с отцом ребёнка?» - «Конечно. Уиджа у вас с собой?»).
Неожиданные и подчас причудливые виньетки на полях основного сюжета (так фейри Клуракан, оказавшись в замке Морфея, вытаскивает изо рта оленя: «Здесь нельзя сходить с дороги. Это сырая материя снов, она опасна»).
Поэзию повествования, в наиболее возвышенные моменты принимающую буквально стихотворную форму: «Тьма сгущается порою, / Меркнет свет последний дня. / Я хочу сказать другое: / Будешь мной после меня…»
Приметы, возможно, по-настоящему стоящих книг («Вот, составляю список слов, которые нужно будет посмотреть в словаре, когда вернусь домой. Синопль. Шуйца. Галдья») и советы, как попасть в труднодоступные места типа гримёрки телешоу («Стодолларовые купюры, Хэл. Даёшь их людям, и тебя пускают за кулисы»).
Готовые афоризмы, звучащие порой из самых странных уст: так, дьявол, оставивший ад и играющий на фортепьяно в лучшем из клубов города ангелов, философствует, что «высшая из всех свобод – свобода уйти» («Не обязательно оставаться в одном месте навсегда»); ведьмы на вопрос о возрасте повторяют вслед за Джонатаном Свифтом, что им «чуть больше, чем зубам, но столько же, сколько и языку», а злокозненный лесной дух говорит, что его жертву скоро «будут помнить лишь антиквары»: «Впрочем, в зареве воспоминаний все мы кажемся лучше»…
Ну и сны, разумеется, сны во всём их грандиозном разнообразии – пусть даже чаще страшные, нежели приятные…
Помню, мне как-то приснилось, что Пегги умерла, проснулся весь в слезах. А потом проснулся чуть больше и понял, что это был только глупый сон. И я перевернулся в кровати, чтобы рассказать об этом Пег, а её не было. И я проснулся уже как следует и понял, что она умерла месяц назад.
Сны – хитрые твари. Им доверять не стоит.
Ну а в качестве занятного прикола, свидетельствующего о неумолимости прошедшего времени, отметим, что Локи, «кузнец лжи», рассказывает здесь не совсем приличную байку о том, как Тор «разродился» рататоском, а затем едва не развязывает войну между Асгардом и Миром снов. В то же время подруга сравнивает Литу, способную в расстроенных чувствах вышибить дверь, с Халком из «старого сериала» («Я тебе не понравлюсь, если разозлюсь»), тогда как сам автор указывает в сценарии, что тыквоголовый Мервин (это он говорит про Морфея: «Вот я и хочу узнать, какая тварь ему в задницу залезла и там подохла?») должен напоминать … Ника Фьюри.
Да, в начале девяностых это были полузабытые персонажи, без каких-либо проблем пробирающиеся в издание «DC» - и кто бы мог тогда подумать, во что спустя пару десятилетий всё обернётся…
Знаешь, что людей привлекает больше всего? Желание узнать, чем всё закончится. Оно как клей. И знаешь, в чем твоя трагедия, Карла? {…} В том, что, несмотря на доброту, несмотря на желание помочь, ты так и не узнала, что тут вообще происходит, вокруг чего всё крутится. Ты не знаешь, чем всё закончится. И никогда не узнаешь.
К слову, вот вам ещё одна перекличка с другой франшизой – но уже выходящая за бумажные рамки. Упомянутый выше Фрэнк Макконнелл помимо прочего пишет, что «есть во всём этом что-то до ужаса диккенсовское»: «Ведь Диккенс тоже печатал романы отдельными выпусками (нельзя вернуться и отредактировать предыдущую главу, потому что она уже опубликована)». Схожую мысль высказывали совсем недавно и создатели кинематографических «Людей Икс», приезжавшие в Москву с визитом вежливости.
И вместе с тем всё чаще слышны голоса, предрекающие в скором будущем Нилу Гейману Нобелевскую премию: раз уж почтенные академики «снизошли» до бардовской песни, то рано или поздно они обратят свои взоры и на графические романы – и автор «Сэндмена» тут будет первым из кандидатов, даже принимая во внимания заслуги иных его великих коллег. Потому что - как ни уважай, например, Алана Мура или Фрэнка Миллера - именно Гейман лучше любого из них знает секрет того вещества, из которого, по Макконнеллу «творится литература: просвещённая, сложная, откровенная, весёлая, печальная и неотразимо человечная».
«Вы ведь можете не останавливаться, можете уйти из Волшебной Страны куда-то ещё, а потом… потом ещё куда-нибудь. Они вас никогда не нагонят».
Правила и ответственность – вот узы, что связывают нас. Мы делаем то, что делаем, ибо мы – это мы. Если бы мы поступали иначе, то не были бы самими собой.
Я сделаю то, что нужно. И сделаю то, что должен.
Впрочем, сам Нил Гейман – парень и правда скромный, и в своём послесловии от ноября 1995-го весь непреднамеренный пафос своего труда «о тенях и очертаниях, форме и пламени» максимально снижает:
Я до сих пор не знаю, насколько успешными получились «Милостивые», насколько далёк или близок я оказался от того, что хотел сказать. Но этот том – самый тяжёлый из всех и потому (в твёрдом переплёте) точно сгодится, чтобы оглушить грабителя, который забрался к вам в квартиру, а это всегда было моим мерилом истинного искусства.
Надеюсь, вы учтёте и это, совершая свою лучшую в этом месяце покупку.
Как запомните и то, что «живёт тайна, а не объяснение», а потому, читая «Милостивых», где «собираются воедино почти все линии «Сэндмена», следует быть предельно внимательным, ибо подсказок от автора точно не будет.
Ведь если ты пойдёшь искать Милостивых… Ой, не советуем. Ты ведь можешь их и найти.
Читайте также:
Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 8. У Конца Миров»
Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 7. Краткие жизни»
Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 6. Притчи и отражения»
Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 5. Игра в тебя»
Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 4. Пора туманов»
Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 3. Страна Снов»
Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 2. Кукольный домик»
Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 1. Прелюдии & Ноктюрны»
