«Не говоря уж обо всех этих женщинах» (För att inte tala om alla dessa kvinnor), Швеция, 1964; реж. Ингмар Бергман, в ролях: Ярл Кулле, Эва Дальбек, Биби Андерсон, Харриет Андерссон, Карин Кавли, Гертруд Фрид, Мона Мальм, Барбро Юрт аф Урнес, Алан Эдвалл, Георг Функвист.
Музыкальный критик приезжает в загородное имение виртуоза-виолончелиста, чтобы доработать его биографию. Гостя встречают жена маэстро и его многочисленные любовницы.
Едва ли не по всем показателям «Не говоря уж обо всех этих женщинах» - худший фильм Ингмара Бергмана. Определённые неудачи случались у него и раньше: «Музыка в темноте», например, была излишне сентиментальна, игра в шпионский триллер шла вразрез с его собственными представлениями о прекрасном, а «Женские грёзы» свидетельствовали о кризисном периоде. Но одно дело, когда неудача настигает относительно малоизвестного режиссёра, и совсем другое - когда плохое кино выходит за подписью человека, уже снявшего общепризнанные шедевры, такие как «Седьмая печать» и «Земляничная поляна», «Причастие» и «Молчание». Тут включаются иные механизмы оценки; так, в сравнении, становится понятно, что столь низко Бергман никогда до сей поры не падал.
Проблемой становится сама выбранная тема: Бергман уже пробовал высказываться насчёт отношений творца и критика, но здесь его отповедь становится даже неприличной (пусть не смутит никого предупредительный титр о том, что любое совпадение есть ничто иное, как случайное недоразумение). Корнелиус показан завистливым и самовлюблённым дураком, не просто с удовольствием копающимся в чужом белье, но готовым погрузиться в него с головой и даже лично примерить. «Глава об интимных подробностях у меня будет опущена», - обещает он поначалу, но, оценив обстановку, невольно восклицает: «Как много женщин!»
«Спальня маэстро! Любовница маэстро! Какой материал!» - разумеется, тут не могло обойтись без личных переживаний: вопросы, с кем Бергман спал, с кем жил, кому и с кем изменял, по-прежнему волнуют многих его «поклонников». Одни пишут, другие читают про это и статьи, и книги; так и герой фильма в финале зачитывает куски из написанного, побыстрее пролистывая страницы с этапами творческого пути и собственно критическими суждениями: «Интереснее всего глава о яркой личной жизни».
«У меня нет никакого интереса впутывать маэстро в скандал», - уверяет он в одну минуту, но позднее заключает, что «мир должен об этом знать». При этом, что показательно, критик одновременно и «осуждает» составленное любовницами музыканта расписание ночей, и сам готов переспать с каждой из них («Какой богатый материал для биографии!» - «Да мне даже страшно за вас»). Переживая, что ему никак не удаётся по-настоящему постичь великого музыканта, тогда как «других-то можно узнать», он получает в ответ справедливое: «Конечно, но их секреты никого не интересуют».
В полной мере отношение Бергмана к критикам засвидетельствовано в двух сценах. В одной из них Корнелиус «творит», лёжа в ванне и задумчиво помахивая пером: «Что же, чёрт возьми, я хочу этим сказать?..» В другой - сидит в саду под деревом, обращаясь к пернатой певунье: «Маленькая птичка! Ты поёшь и вовсе не заботишься об искушённых критиках. Тебя ведь совсем не волнует то, что я могу сказать?» В ответ птичка какает на него сверху.
И ещё один штрих, быть может, наиболее важный: этот критик мнит себя композитором! И настаивает, чтобы прославленный виолончелист исполнил его сочинение «Сон рыбы, или Абстракция №14». Это уж и вовсе не в бровь, а в глаз: как известно, любой зритель лучше любого кинематографиста знает, как следует снимать кино, а уж критик и подавно какого угодно режиссёра этому научит. Бергман наверняка не был исключением - и всего этого натерпелся.
Вокруг незамысловатого сюжета автор выстраивает форменный балаган, благо и артисты согласились вместе с ним «пошалить». Оказавшись в доме музыканта, критик первым делом едва не роняет его бюст. За одной неловкой комической сценой следуют прочие, включающие стрельбу в спальне (и не только), пролитый на голову чай и впечатанный в лицо торт, переодевание в женское платье и манерное поглаживание носика лейки, купание в пруду с кругом-лебедем и «смешной» бег в манере немого кино, а также взрыв фейерверка (интертитр поясняет, что «в этом фейерверке хватает символики») с выскакиванием обнажённой и выпрыгиванием из воды при помощи обратной съёмки. «Мы все в одном сумасшедшем доме», - концентрация бреда зашкаливает, но Бергман, конечно, мог себе это позволить.
Пожалуй, самый интересный эпизод во всём этом цирке - танго, заменившее любовную сцену «по цензурным соображениям». Тут явлена весьма занимательная игра со светом - и пора уже сказать, что историческая ценность не самой удачной ленты хотя бы уже в том, что это первый цветной фильм Ингмара Бергмана: двадцать пять предыдущих он неизменно выдерживал, как мы помним, в строгом ч/б.
Видно, что цвет Бергману в новинку - и он использует его без будущей концептуальности. Белоснежные одежды сменяются разноцветными нарядами, а позднее траурными платьями, декорации украшены не только белесыми статуями в античном стиле, но и «цветовыми пятнами» пальм. Но вряд ли тут имеет смысл говорить о каком-либо достижении великого Свена Нюквиста.
«Музыканты без биографии быстро забываются», - грозится здесь критик, закрепляя тем самым свою необыкновенно важную роль в мире искусства. По счастью, фильмы Ингмара Бергмана существуют и сами по себе. И их много, и среди них предостаточно не то что хороших, но по-настоящему прекрасных. Так что одну или даже несколько неудач режиссёру вполне можно простить - с кем не бывает. В конце концов, как говорится в этой картине: «Кто такой гений? Гений - это тот, кто меняет мнение критики».
См. также:
Ни дня без Бергмана: «Молчание» (1963)
Ни дня без Бергмана: «Око дьявола» (1960)
Ни дня без Бергмана: «Лицо» (1958)
Ни дня без Бергмана: «Улыбки летней ночи» (1955)
Ни дня без Бергмана: «Вечер шутов» (1953)
Ни дня без Бергмана: «Такого здесь не бывает» (1950)
