Когда большим голливудским звёздам приедается только и делать, что мелькать на большом экране, они стараются найти для себя новую отдушину. Одни начинают снимать кино сами, другие играют или поют в рок-группах, третьи открывают рестораны; самые отчаянные смельчаки направляются в политику. Ну а некоторые принимаются писать - чаще всего, конечно же, мемуары или, как вариант, книги познавательного толка на темы кулинарии или фитнеса с советами из личного опыта.
Примеров, когда всемирно известный актёр становится вдруг писателем - не так уж и много. С ходу можно вспомнить Кэрри Фишер (её проза автобиографична, но это полноценная проза) или Стива Мартина (Вуди Аллена упоминать бессмысленно, потому как это исключительный случай); недавно свой дебютный роман представил Шон Пенн. Но всё-таки чаще всего выходящие под звёздными именами тома обречены на снисходительные ухмылки: мол, лучше бы своим делом товарищи артисты занимались.
Однако ничего подобного нельзя сказать про «Уникальный экземпляр» Тома Хэнкса. Один из самых уважаемых актёров Америки, обладатель двух «Оскаров» и безукоризненной репутации весьма неожиданно (хотя для кого как) оказался автором высочайшей пробы. И подойти к его сборнику рассказов как к образцу любопытного хобби не получается ни при каком желании: это настоящая литература, продуманная, выверенная, отшлифованная. Прямо сказать - безупречная.
Первое ощущение: Хэнкс «работает» под Сэлинджера. Взять «Сочельник 1953-го», в котором домашний рождественский уют сочетается с воспоминаниями о безжалостной смертоносной войне. Или лучше сравнить его с «отхватившей» Нобелевскую премию Элис Манро? О ней напоминает «Месяц на Грин-стрит» - история женщины с тремя детьми, решительно отказывающейся от более близкого знакомства с соседом-астрономом.
Но чем дальше - тем сложнее сравнивать. Том Хэнкс не замыкается ни в одном жанре, ни в одном времени. Иногда он пишет с юмором («Изнурительные три недели» про то, как энергичная девушка изнуряет нового кавалера спортом и сексом; тут автор даже смайлики использует, приводя sms-переписку), чаще всего - без, но всегда это рассказ о чём-то большем, нежели просто «случай из жизни». Стараясь не делать никаких выводов, автор очень тактично подводит читателя к тому, чтобы тот сделал их самостоятельно; всего-то и надо для этого, что погрузить нас в предлагаемые обстоятельства, насытив страницы неповторимой атмосферой и запоминающимися деталями.
«Особенные выходные»: разведённая мать забирает к себе на пару дней сына. «Спросить Костаса»: бегущий от коммунистов болгарин полулегально приплывает в Нью-Йорк. «Стив Вонг – идеал»: обозначенный в заголовке герой раз за разом выбивает в боулинге страйки, только вот беспрецедентная последовательность побед не доставляют ему уже прежнего удовольствия...
А по соседству с «маленькими драмами» - фантастически-сюрреалистическое приключение «Алан Бин плюс четыре», наглядно доказывающее, что сегодня полёт на Луну - проще пареной репы (очевидно, это своеобразный литературный отклик артиста на роль, сыгранную им в «Аполлоне 13»). Или допускающий путешествия во времени мелодраматический этюд «Нас манит прошлое», переносящий героя-миллионера в 1939-й год на Всемирную выставку в Нью-Йорке.
У американцев, которые до нас летали на Луну, компьютеры были настолько примитивными, что не позволяли даже получать мейлы и апеллировать к «Гуглу» для решения споров. Мы взяли с собой планшеты, у которых объём памяти примерно в семьдесят миллиардов раз превосходил коммутируемые гаджеты эпохи «Аполлона», да и сами по себе планшеты куда как удобнее, особенно во время длительного полёта.
Буктрейлер к книге Тома Хэнкса «Уникальный экземпляр. Истории о том о сём»
Постепенно обращаешь внимание (если только не прочитал об этом заранее в рецензиях) на одну непременно повторяющуюся деталь: здесь едва ли не в каждом рассказе присутствует по пишущей машинке (поклонники Тома Хэнкса наверняка знают, что он с увлечением коллекционирует эти механические раритеты). Иногда их просто упоминают («Президент Вудро Вильсон в Белом доме печатал на машинке»), иногда они появляются на пару секунд, чтобы просто отпечатать тот или иной договор, иногда просто стоят в музее современного искусства («...Накрыты стеклянными колпаками - можно подумать, бриллиантами усыпаны, так ведь нет!»).
Дети выстукивают послание Санте; сосед «отравил мирное утро на Грин-стрит, реанимируя этого печатного монстра времён Жюля Верна»; мальчик печатает на голубом «IBM» письмо маме. Пару раз применяется панграмма для быстрой проверки всех клавиш: «Съешь ещё этих мягких французских булок да выпей же чаю»; постоялец парижского отеля обнаруживает в номере «три антикварные пишущие машинки: одна с русской клавиатурой, вторая с французской и третья с английской» - и выбирает, понятное дело, последнюю.
Но в рассказе «Здесь думы сердца моего» пишущие машинки становятся полноценными героями: молодая женщина, поддавшись внезапному импульсу, покупает одну из них на распродаже, относит в ремонт - и выслушивает целую оду от старика-продавца, прославляющего этот благородный инструмент («В умелых руках она способна изменить мир») и предлагающего ей нечто особенное: «Гермес - две тысячи» 1959-го года из Швейцарии, где изготавливают «лучшие в мире печатные машинки»: «Само совершенство, непревзойдённый шедевр, ничего лучше уже не создадут. Сказать, что это "мерседес-бенц" среди пишущих машинок, - значит незаслуженно переоценить "мерседес-бенц"».
Вы бы стали покупать стереопроигрыватель, чтобы ни разу не поставить виниловый диск? Пишущая машинка не должна простаивать без дела. Равно как и парусник, который должен выходить в море. Как самолёт, который должен летать. Что толку держать дома фортепиано, если на нём не играешь?
Другая «фишка» «Уникального экземпляра» - тут почти везде есть отсылки то ли к древним мифам, то ли к астрономии (хотя первый вариант кажется всё-таки вернее). Например, присутствует пляж под названием Марс (рассказ «Добро пожаловать на Марс» вовсе не фантастика, а драма: парень-серфер в свой день рождения случайно застукал отца с любовницей); имеется наблюдение в телескоп за Юпитером; стоят сразу два «Олимпа» - одновременно и роскошный лас-вегасовский отель, и скромный мотель в городке с населением в 102 человека («Лучший отдых - у нас!», кстати сказать, написан в формате сценария).
А ещё здесь есть голливудский блокбастер про Кассандру Рэмпарт, в третью часть которого повезло попасть («с запредельной ставкой - почти полмиллиона долларов за съёмочный день») одному малоизвестному актёру.
Кого-то может опечалить тот факт, что Том Хэнкс в своих рассказах практически ничего не говорит о своей основной работе. Действительно, кино упоминается тут разве что вскользь: вот на экране монитора мелькает кадр со Стивом Маккуином из «Буллита», вот по улице «шагает актёр Кифер Сазерленд» («следом дефилирует женщина с большой белой птицей на плече»), вот любитель-астронавт включает на лунной орбите четвёртый сезон сериала «Во все тяжкие», а гости Нью-Йорка отправляются «смотреть бродвейскую постановку "Чикаго", которая отличается от фильма только отсутствием крупных планов».
Героиня же рассказа «Кто есть кто» (юная провинциальная актриса, в 1978-м приехавшая покорять Бродвей) плачет «оттого, что правду о Нью-Йорке способны рассказать только те фильмы, где показаны шприц-парки да маньяки-таксисты». Если второй пример очевиден, то первый - это уже не столь известная «Паника в Нидл-парке» Джерри Шацберга с Аль Пачино в главной роли.
Не уточняй, что постановка продержалась всего два воскресенья. Пьеса. Роль. Ты работала актрисой в регионе Каменная Кучка, штат Аризона, и тому есть подтверждения! {....} «Список рекламных ролей предоставляется по запросу». Все поймут, что ты снималась в рекламе, но никогда в жизни не пришлют запрос.
Так вот, эти два рассказа – «Кто есть кто» и уже упомянутый, но пока не названный «Промотур в Городе Света» - с лихвой закрывают в данном сборнике «актёрскую тему». И если первый из них ценен в этом плане уроком по правильному составлению резюме (цитата выше), то второй делится с обывателями подробностями тех «гастролей», что обязательно сопутствуют любому крупному (и даже не очень) фильму. «Задницу рвать будешь всю дорогу», - так словами агента Хэнкс «анонсирует» турне с бесконечной чередой перелётов, встреч и однообразных вопросов.
Помимо прочего автор приводит более-менее стандартный график пресс-тура в Париже (как и в любом другом городе, куда приезжают артисты). Причёска и макияж, прямой эфир, шесть круглых столов подряд, пять минут на неформальное общение и фотосессию, мини-интервью для авторитетных блогеров, коррекция визажа, съёмка рекламного ролика - и так с утра до вечера, ни секунды покоя. Традиционный для наших пресс-конференций вопрос «Как вам Москва» при таком темпе вообще не имеет никакого смысла: попавший в этот водоворот герой, «по сути, видел только автомобили, залы и объективы камер».
Айрин советовала поменьше откровенничать с прессой. «Говори правду, только в разумных пределах, но никогда не лги».
(К слову, тут имеет смысл попенять уже переводчику рассказа, употребляющему аббревиатуру ЭПП с расшифровкой «Электронная пресс-подборка»: речь, конечно же, идёт об EPK – а это сочетание вошло в российскую профессиональную жизнь без перевода.)
Довольно широко известна характеристика, выданная Тому Хэнксу не менее великим Джеком Николсоном. Отмечая, что мы никогда не услышим ни про один скандал с Томом Хэнксом (он не куролесит по ночам и его не ловят на кражах), мэтр не без зависти подводит черту: «Это мне в Томе и нравится: он никогда не попадается».
В случае же с «Уникальным экземпляром» Хэнкс всё-таки «попался» - не только как прославленный артист, но и как по-настоящему талантливый писатель, заслуживающий и в этом деле самых высоких оценок.
