Интервью с Эллой Манжеевой о фильме «Чайки»

Расскажите, пожалуйста, легенду про чаек. Что за история легла в основу картины?
Это не легенда, это, наверное, примета и знак — более реальный, чем хотелось бы думать об этом, потому что в этом есть жизненная метафора. Чайки для местных жителей (здесь и далее речь идет про Калмыкию — прим. ред.) являются символом надежды лишь потому, что по чайкам определяют место в море, где примерно могут быть рыбаки. Море большое, и когда люди ищут их, нанимая вертолет, с высоты птичьего полета непонятно, где может затонуть лодка, и там, где есть чайки, там есть рыба и, возможно, именно там находится лодка, в которой были или есть рыбаки. В фильме именно этот символ имелся в виду, поэтому фильм называется «Чайки», потому что чайки — последняя надежда на то, что ты найдешь то, что ищешь.

Картина победила в питчинге «Кинотавра», но я помню, что тогда был показан какой-то один фрагмент, специально снятый для питчинга. Можете поподробнее рассказать о том, как представляли картину?
Так как я дебютант, — а любому дебютанту нужно заявлять о себе, о своем проекте как можно более тщательно, потому что тебе не на что опираться и у тебя нет предыдущих работ, которые могли бы тебя каким-то образом характеризовать или рекомендовать, — когда был написан сценарий, я решила снять тизер, который, как я думала, каким-то образом поможет мне в поиске продюсера и финансирования. Мы сняли его, и он получился очень удачным, став огромной поддержкой на презентации этого сценария, потому что мало кто знает об этом месте, мало кто знает об этой культуре. И, конечно же, мало кто знал обо мне, потому что те короткометражные фильмы, которые я снимала во время учебы, в общем-то, были довольно-таки странные, больше даже экспериментальные. По ним не было понятно, могу ли я работать с актерами, потому что они были слишком абстрактными. Я всё это понимала, и поэтому мы сняли такой вот тизер, в котором были и игровые сцены, и была показана фактура, заявлены главные герои. Наверное, во многом благодаря этому тизеру наша презентация выглядела интереснее.
Но у всего этого есть и обратная сторона: потом, когда мы снимали уже сам фильм, я почувствовала, что я как будто бы пытаюсь воссоздать то, что было в тизере, а время уже поменялось, поменялось настроение, кто-то из артистов сменился. Много что поменялось. Поэтому именно по времени было сложно воссоздавать то, что получалось тогда. В какой-то момент я поняла, что нужно отбросить и забыть всё то, что было в тизере, и снимать новое кино. Но, с другой стороны, тизер побуждал продюсеров и заинтересованных людей к чтению сценария. Он вдохновлял их на то, чтобы прочитать этот материал, и это, наверное, самая главная функция, которая была реализована. Благодаря этому тизеру многие люди проявляли интерес к сценарию.
Каким образом вы с Еленой Гликман нашли друг друга?
Мы познакомились на «Кинотавре», поэтому этот фестиваль для нас более чем символичен. Через год Лена представляла там «Чаек» на питчинге, который мы выиграли. Очень приятно вернуться туда вновь, с этим связаны положительные эмоции, впечатления и, главное, результат. Очень приятно возвращаться, когда тебе есть что показать. С Леной нам повезло, что мы попали в некую атмосферу, в которой и я, и она были готовы к диалогу. Это просто одна из хороших историй, о которых все мы мечтаем, представляем себе. Понятно, что внутри нашего пути было очень много разных сложностей, была притирка, долгий диалог, но тем не менее весь этот путь мы прошли, не потеряв свое лицо, и я очень рада, что тогда набралась смелости, подошла к ней, показала то, что у меня было, что ей всё понравилось, и мы довели это до конца, и сейчас зрители могут увидеть этот фильм. И спасибо «Кинотавру».

Можно немножко поподробнее про историю и про то, как вообще работалось. Все-таки, это дебют в большом кино.
Если говорить о самом фильме, то это моя личная история, конечно же. История, которая как некое состояние, которое, возможно, я когда-то чувствовала внутри себя. Этот фильм я чувствовала изнутри от начала и до конца, мне хотелось его сделать искренним, хотелось говорить о высоких чувствах и, конечно же, мне хотелось говорить о той атмосфере, которую я впитала с детства. Та культура и та энергетика этих мест, самой Калмыкии, и менталитет этих людей — мне хотелось всё это отразить в фильме для того, чтобы создать некий мир, которые живет внутри меня. И в то же время это есть некая проекция мира снаружи, который я впитала когда-то. Насколько было сложно работать — мне кажется, не бывает такого, чтобы на каком-то фильме было легко работать. Хороший результат зависит от очень многих факторов, здесь присутствует и некое везение, и опыт, и люди, которые тебя окружают. Каждый человек играет главную роль в создании любого фильма, как мне кажется. Но я подходила к работе таким образом, чтобы всё было по-взрослому, и, несмотря на то, что, возможно, я слишком серьезно относилась ко всему этому и некоторые мне говорили, что так уже не работают, у меня не было оснований ориентироваться на какой-то чужой результат. Я видела свою работу определенным образом и пыталась ее сделать на сто процентов. Это касалось и кастинга, и каких-то художественных решений, и операторских. Но, с другой стороны, «Чаек» было легко снимать лишь потому, что мы получили деньги и запустились в тот момент, когда мы были к этому готовы. Проект должен созреть у тебя в голове, у тебя в душе, и должны так совпасть звезды для того, чтобы ты был полностью готов и у тебя были все ответы. И в то же время — не перегореть. Нам повезло, что наш съемочный период был на пике интереса и понимания того, что мы делаем. В этом был некий успех и приятная работа. Она не была легкой, но мы отчасти получали удовольствие от того, что в большей степени у нас всё получалось, нежели не получалось, ну а сложности бывают всегда.

Картину показывали в Берлине. Как публика принимала ее?
Говорят, первый зал никогда не забывается, и это действительно так, тем более когда ты дебютант и боишься совершенно банальных вещей — что в зале будет очень мало людей. Но все опасения были сняты, потому что мы видели на сайте, что билетов нет, и даже мы не могли купить эти билеты для своих друзей. В принципе, у меня было такое состояние, как будто бы я попала в детство и мне подарили что-то такое, о чем я мечтала. Я никак не могла сдержать своих эмоций и была счастлива как ребенок. Было очень приятно видеть умную публику, которая понимает твое кино, которая сопереживает, я видела отклик и была приятно удивлена, потому что, в принципе, не задумывалась о том, как это на самом деле будет. Ну и, плюс ко всему, мы делали некие эксперименты с презентацией калмыцкой культуры, выступала певица перед каждым показом, и, конечно, это было ново для самих немцев, потому что они до этого не видели подобного. Мы и сами не знали, как люди отреагируют на это всё, но, когда это произошло, было абсолютно понятно, насколько это уместно и насколько это даже было необходимо для того, чтобы погрузить людей в нужную атмосферу, собрать их внимание в одной точке, чтобы они и дальше продолжили в этом состоянии смотреть фильм. Было хорошо.
Когда узнали о том, что вас приглашают на «Берлинале», какие были ощущения?
Два месяца перед тем, как мы об этом узнали, были очень волнительными. Наверное, это время больше запоминается, чем время «потом», потому что потом уже есть некая завершенная история, все твои стремления были удовлетворены, а вот до этого момента было очень волнительно. Мы ждали ответа от разных фестивалей и не понимали, будет ли у нас возможность сделать мировую премьеру на хорошем фестивале. Конечно, меня лично это очень волновало, но я очень надеялась и была безумно счастлива, когда узнала, что нас отобрал Берлинский фестиваль в программу FORUM. Именно в эту программу мне и хотелось попасть, потому что это программа для экспериментального кино. Я узнала об этом в канун Нового года, и это было особенно приятно. За несколько дней я уже как-то энергетически почувствовала, что моя история уже сложилась. Была у меня какая-то уверенность, что всё хорошо, какое-то такое ощущение: в какой-то момент я перестала переживать.
А потом началась работа, огромная работа, потому что участие в фестивале это не только радость и беспечное счастье, это огромная работа. Необходимо было провести очень много встреч и разных интервью для того, чтобы получить результат, рассказать как можно большему количеству людей о том, что это за фильм и как он был снят, для чего, что это за явление, потому что для Калмыкии это, конечно же, огромная веха в ее культуре. Только, наверное, во время всего этого огромного количества разных интервью я вдруг поняла, что мы сделали со всеми членами съемочной группы, с художником, оператором, продюсером. Я почувствовала, что являюсь частью определенной культуры, которая в данный момент вышла за рамки той территории, на которой она реально находится. Конечно, когда-то я об этом мечтала, но когда это происходит в реальности, ты забываешь, что мечтал об этом. Было здорово.

И заключительный вопрос: что такое, на ваш взгляд, настоящее кино?
Настоящее кино… Настоящее кино, наверное, это кино, которое ты чувствуешь изнутри. Которое искреннее, которое доносит зрителю те сокровенные чувства, о которых, возможно, он боится сказать. Кто-то показывает это тонко, кто-то — более жестко. Самое главное, наверное, быть честным по отношению к самому себе — я сейчас имею в виду авторов. А также кино, которое приносит тебе некие размышления. Когда фильм выходит из зрительного зала, и его драматургия заканчивается в сознании каждого из зрителей, опираясь на его жизненный опыт, воспитание, менталитет. У каждого может сложиться совершенно новое кино, и если таким образом складывается кино, то, мне кажется, оно настоящее.