Кеннет, в вашей фильмографии есть боевики, экранизации, а вот теперь есть и сказка. Что вам самому ближе по духу, что интереснее снимать?
Я думаю, что именно кино такого рода, как «Золушка» — большое, классическое, яркое, — я впервые увидел в кинотеатре, когда мне было лет семь или девять. Мои родители брали меня в кино еще дома, в Белфасте, мы смотрели «Узника войны», «Большой побег», «Пиф-паф ой-ой-ой», «Звуки музыки»... Много фильмов шестидесятых годов. Это были пышные и очень актерские фильмы, очень яркие. И я помню, хоть я и был очень мал, что там были очень цветистые образы, эти фильмы были массовые, очень популярные. Они произвели на меня очень большое впечатление. Вкус у меня весьма эклектичный, я и люблю смотреть и делать именно такое кино. Люблю удивлять и удивляться, люблю подогревать свое и чужое любопытство. Меня как-то спросили, в каком жанре мне бы еще хотелось поработать. Моя жена обожает фильмы ужасов, мне бы очень хотелось снять что-то такое. Жена заставляет меня смотреть все ужастики, какими бы плохими они ни были, вечно кричит, прячется в подушку, а потом всё время спрашивает: «Там ведь не страшно было?» Я бы хотел снять фильм ужасов, который напугал бы мою жену.
А еще современные девушки не знают, что такое коромысло
Понятно, что «Золушка» — это вечный сюжет, но действительно ли вам кажется, что она может быть актуальной и сегодня? Что современная девушка может вести себя так, как Золушка, в схожей ситуации?
Хороший вопрос. Я не знаю. Но я знаю, что, если предположить такую возможность, может получиться интересный результат. В нашем фильме нет иронии, но есть юмор и самопознание. Вспомним, например, князя Мышкина из «Идиота». Я очень люблю этого героя, люблю образ человека, никем не понятого и кажущегося глупцом, и мне кажется, иногда люди также думают и о Золушке. Наш фильм может показать, что в ней есть сила. Образцами в духовном смысле для нашей Золушки были Манделла, Ганди и Христос. Непротивление злу насилием. Нам не стыдно воспоминать эти имена в связи с фильмом. Я упомянул Мышкина по этой же причине: этот герой мне кажется очень уязвимым, открытым для мира со всем его скепсисом, сарказмом, цинизмом. Он ранит вас, этот мир, если вы Мышкин или Золушка. Но Золушка — и за это я ее люблю — остается в этом мире, потому что ей нужно задать вопросы. Отвечая на ваш вопрос про современных девушек: вместо того, чтобы уйти в сторонку или углубиться в пост-модерн, сарказм, встретившись с жестокостью мира, надо посмотреть на Золушку. Она остается в приемной семье и в конце концов твердо говорит мачехе: «Нет!» А затем спрашивает: «Почему? Почему вы так жестоки?» Она хочет понять, хочет двигаться дальше, развиваться. В известном смысле она даже революционерка. Да, она тихая, но она ослепительна, у нее огромное сияющее сердце. Она не сдается и ни от чего не отказывается. Не надо отрекаться ни от чего, ни от своей сексуальности, ни от ума, ни от деятельности, ни от чего клевого, потому что вы добрый человек. «Добрый» равно «клевый».
Если бы у вас была возможность сыграть кого-то из персонажей «Золушки», кого бы вы выбрали?
Думаю, если откинуть вопросы пола, было бы здорово сыграть мачеху Золушки. Я же знаю, что Кейт Бланшетт в этой роли очень хороша, ведь она обожает власть и жестокость, но при этом у нее душа болит. Она знает, как ее муж скучает по своей покойной жене, как он любил ее, и для нее, как и для всякой мачехи, это очень болезненно. Мне нравится, как Кейт воплощает все эти качества. Она показала мне, какой сильной эта роль может быть, когда хороший актер понимает свою задачу. Несмотря на то, что я не женщина, я бы хотел сыграть именно эту роль.
На месте Кейт Бланшетт мог бы быть Кеннет Брана
Кеннет, я знаю, что до того, как вы пришли в этот проект, над ним работал другой режиссер. Если бы это был не диснеевский фильм, что бы вы изменили в этой истории? Вы бы сделали ее «мрачнее и реалистичнее», как, например, пытался сделать это Марк Романек? Вы же профессионал в области исторического кино.
Я полагаю, работать надо с тем, что есть, а не с тем, что могло бы быть. Мне предложили сделать диснеевскую «Золушку», и я согласился именно на это. Если вы видели другие мои фильмы, если вам нравится идеализм, который в них присутствует, как, например, в «Волшебной флейте», то поймете, что мне это близко. В каком-то смысле это очередной фильм о взрослении: в «Золушке» девушка становится женщиной, а например, в «Торе» — юноша становится мужчиной. Необязательно делать реалистичный фильм мрачным. В сказках это уже почти клише: если сказка, то надо делать ее мрачной. Это, по-моему, совершенно необязательно, они не все мрачные, хотя в некоторых версиях «Золушки» ее сестры отрезают себе пальцы на ногах. Куда более необычным способом может быть и обратный прием. Иногда, когда кто-то выбирает мрачный подход, герои просто сидят во мраке и безысходности. Это может быть по-настоящему потрясающе, изумительная картинка и всё в таком духе. Но в подобных историях мне хочется, чтобы оставалась надежда. Мир такое мрачное и мерзкое место, что мне хочется рассказывать сказки, в которых есть возможность двигаться вперед. Это трудно, очень трудно. Нециничное кино вообще тяжело сделать так, чтобы не выглядеть наивным глупцом. В этом случае диснеевская атмосфера позволяет сделать кино мягче, и я рад, что фильм вызывает эмоции, не манипулируя при этом зрителем. Так честнее, как мне кажется. Для меня самые трогательные мгновения в фильме — с участием Кейт, например, о чем я уже сказал. Но самый сильный момент, как мне кажется, — когда героиня Лили узнаёт о смерти отца от друга семьи и говорит ему: «Спасибо, тебе, наверное, пришлось тяжело». Для того чтобы сказать такое, нужно иметь по-настоящему большое сердце. Человек приносит ей такое горькое известие, но она находит в себе силы и чистоту, чтобы от всего сердца поблагодарить его. Каждый раз, когда я вижу эту сцену, она задевает меня до глубины души. Вот такие моменты по-настоящему цены. Потерять своих родителей — это горе, но когда человек остается собой даже в такое время, — это вдохновляет.
Многие новые диснеевские сказки фактически являются новым взглядом на те же сказки, уже рассказанные Диснеем. Вам хотелось сделать сказку, так сказать, в старом стиле? Если да, то ориентировались ли вы на старые голливудские фильмы или, может быть, на ленты из других стран?
Я хотел сделать классическую сказку. Под словом «классическая» я подразумеваю традиционность и современность сразу. Иногда я экспериментирую. В моих шекспировских постановках принцы иногда проявляют очень современные взгляды на те или иные вещи, и часто я обнаруживаю, что это может привести к поражению. Люди часто говорят: «Хочу современного, другого, хочу чего-то нового!» — а когда ты делаешь именно так, они возмущаются: «Почему не сделать так, как делали раньше?» В «Золушке» мне хотелось добиться низвергающей эмоциональности. Я хотел, чтобы краски, формы, текстуры и всё прочее представляло собой инструмент эскапизма, с помощью которого можно переместиться в более темное пространство и к более кинематографичным образам. Меня вдохновляло сразу несколько картин: «Унесенные ветром», «Волшебник страны Оз», «Леопард» Висконти, «Эпоха невинности» Мартина Скорсезе, «Дик Трейси» Уоррена Битти, «Эдвард — руки-ножницы»… Я говорю не о том, что я оттуда что-то таскал, я имею в виду очень четкую точку зрения. Мир в этих фильмах был сам по себе очень гармоничным.
Эдвард с ножницами вместо рук — один из тех, кто вдохновлял режиссера
Что вы думаете о российском кино, о российских режиссерах? Вы вообще смотрите российское кино?
Вас это, наверное, не удивит: я познакомился с российским кино, когда был намного моложе, чем сейчас, и это были шекспировские картины. Вряд ли я смогу правильно произнести фамилию этого актера… Иннокентий…
Смоктуновский.
Да-да. Он был моим героем. В нем было то, что я называю русской эпической динамикой. Честно говоря, я энтузиаст русской литературы и кино. Это не столько выбор, сколько просто так получилось. Мы недавно говорили о том, что я бы хотел снять фильм по «Идиоту» Достоевского, а у вас не так давно был снят сериал по этой книге. Я очень люблю русскую литературу XIX века: Толстой, Достоевский, Тургенев. Эти писатели всегда мне казались немного сценаристами, они сочиняли масштабные сюжеты, и, читая их книги, я всегда испытывал такое чувство, будто в каком-то смысле я смотрю фильм.
Хотелось бы вам поработать с российскими режиссерами или актерами?
Мне бы хотелось поработать в России. Я уже бывал здесь, с удовольствием поработал бы в театре, вообще хотел бы провести здесь побольше времени. Я уже говорил, что люблю русскую литературу, мне нравится страна, ее размер. Когда я встречаю русских актеров, художников, всегда чувствую, что в них много страсти, и моя ирландская кровь на нее очень живо реагирует.
