Михаил, история изначально называлась «КСП», теперь она называется «Кино про Алексеева». С чем связано это переименования и почему именно так?Название «КСП» было рабочим с самого начала, и я знал, что оно не останется. Просто там слегка затронута тема бардов, вот этого движения, когда люди сами писали песни, но это только маленькая линия. Сам фильм не про это. Если бы мы так назвали фильм, это был бы просто неправильный фильм, не про это. Плюс никто не знает, что такое КСП, бессмысленно так его называть, это просто набор букв. Ну почти никто не знает. Поэтому и переименовали. Но это было в планах, а не так, что подумали — и передумали.
Если КСП лишь часть истории, то что остальное?Как же я могу рассказать… Это кино про Алексеева. Мне кажется, это максимально интересно. Бывает кино про любовь, еще про что-то, а это кино про Алексеева, и это не может не волновать.
В одной из главных ролей в картине задействован после долгого перерыва Александр Збруев. Каким образом его удалось заинтересовать этой историей? Почему пал выбор именно на этого актера?Главный герой, по сценарию, — человек этого возраста. И актеров этого возраста, хороших актеров, не так много. Это не то же самое, что снимать какого-то молодого героя, когда есть сто миллионов актеров, которые, в принципе, могли бы это сыграть. То есть, очевидно, что известных актеров высокого класса в возрасте между семьюдесятью и восемьюдесятью годами в принципе очень немного. Поэтому как-то быстро произошел выбор. Меня все время спрашивают: «Как вы уговорили Збруева?» Такое ощущение, что Збруев сидит, ничего не хочет и его почему-то надо уговаривать, как будто он сидит: «Ой, не хочу, ой, не уговаривайте меня». Человек прочитал сценарий, ему понравилось, снялся. Если б не понравилось, не снялся бы. Никакого момента уговаривания не было.
Но было что-то, за что-то он зацепился в этой истории?Сценарий. Кино-то про Алексеева.
Я правильно понимаю, что в сценарии человек обнаруживает, что он жил не своей жизнью?Вы прочитали аннотацию, поэтому так и говорите. А в чем вопрос?
Хочу поподробнее про это поговорить.Да, вот так живешь-живешь, живешь-живешь, а потом бац! — и оказывается, что все было по-другому. Ты думал, что как-то прожил жизнь, что тебя как-то зовут, что ты уверен в своих взглядах. Некоторые уверены в своем поле. Во всем уверены. И тут находится кто-то, кто тебя переубеждает, дает тебе другую информацию. Вот это частично — интрига фильма.
Действие фильма больше происходит в сегодняшнем времени или в семидесятых-восьмидесятых годах?Я не нашел в интернете такой программки, в которую ты закидываешь фильм, и она тебе говорит: «В современности происходит столько-то, в прошлом — столько-то». Но мне кажется, примерно пополам. В любом случае, действие происходит в современности, потому что мы иногда смотрим назад, это такие взгляды в прошлое. Но само действие происходит сейчас.
Но когда разговор шел о том, чтобы снимать прошлое, насколько в сегодняшнем можно найти эти отголоски прошлого и насколько сложно было его воссоздавать?Сложно, конечно. Это вечный вопрос бюджета, потому что воссоздание любой эпохи — это дорогое удовольствие, но мы старались как могли. Это, конечно, очень интересная лаборатория — представить себе, как ты хочешь показать прошлое. Существуют стереотипы: грубо говоря, если мы попытаемся воссоздать прошлое по фотографиям, по документам, такое, какое оно было, зритель может сказать: «Это не шестидесятые. Это не семидесятые». Потому что для него это самое прошлое — это его уже сложившееся о том или ином десятилетии представление. О войне и сороковых годах — это фильмы о войне, которые мы все видели. Если воссозданная реальность не соответствует этим фильмам, нам кажется, что это неправда. И так далее. И режиссер должен делать выбор: идти за документальностью, воссоздавать то, что было на самом деле, или идти за стереотипом, который уже сложился. Или что-то такое совмещать.
Касаемо бюджета. Это чуть ли не первый российский фильм, средства на который разыскивались в том числе и через краудфандинг. Насколько успешным было это предприятие?Дело не в том, успешно или не успешно, я бы вообще воздержался от любых разговоров о деньгах, о краудфандинге, бюджете. Это что-то глобально неинтересное.
Но, все-таки, это первый опыт…Это не первый. Многие, и я в том числе, пытались использовать этот инструмент финансирования.
Тем не менее, все узнали об этом проекте благодаря краудфандингу.А вот в этом может быть польза, даже если денег не соберешь, это сыграет как реклама, это же тоже хорошо.
Это верно. Если говорить о времени, существует ли сегодня, на ваш взгляд, то, что называется героем нашего времени? И в современном кино, в частности.Его можно открыть. Если режиссер снимет фильм, в котором этот герой появится, то, значит, он есть. Но пока этот фильм не снят, как математически вычислить, кто герой нашего времени? Физик, лирик, солдат или астроном? Невозможно, это бессмысленное занятие. Мне кажется, героя времени создает не время, а художники. То есть, совершенно не факт, что одинокий грустный мизантропический офицер был героем сороковых годов XIX века. Но Лермонтов написал «Героя нашего времени», и у нас такое ощущение, что попал в точку, в самую тютюленьку. А может быть, это все было не так, просто он это так сформулировал, и у всех сложилось ощущение, что герой нашего времени — вот такой.
Кроме Збруева в картине, я так понимаю, был задействован и Макаревич, и кто-то еще из музыкантов…Макаревич сыграл маленькую эпизодическую роль, поэтому говорить о том, что он играет роль, тут нельзя. Но как сыграл!
Во время съемок было много экспедиций?Немножечко снимали, смен восемь, в Калуге, осенью. Это было связано не с тем, что нам была нужна конкретно Калуга, но с какими-то организационно-погодно-природными делами там как-то все сложилось, что нам было легче всем выехать туда, чем снимать в Подмосковье. А остальное все в Москве, в Подмосковье. Старались в основном недалеко.
Понятно, что вы пытаетесь сохранить тайну, почему кино про Алексеева. Может быть, расскажете немного про персонажей?Буду неоригинальным. Не хочется рассказывать много… Я обращаюсь сейчас к зрителям. Мне кажется, что сюжет никогда не является притягательным моментом, чтобы пойти в кино, потому что сюжетов не так много, и фильм на какую-то тему, даже если мы эту тему знаем, может оказаться и хорошим, и плохим, пятьдесят на пятьдесят. Вот вы услышите: «Знаешь, этот фильм про футбол!» «Господи, какая тема, я сейчас пойду!» Или вот: «А вот этот фильм про изобретение печатного станка». «Не, это нет». «Зато вот этот — про моряков». «О, вот-вот-вот!» Сама тема и сюжет никак, мне кажется, не может привлечь. Хотя про пиратов может, кстати. Про пиратов я бы пошел. Если б мой фильм был про пиратов, про мушкетеров или про инопланетян, я бы, конечно, об этом сразу сказал. Это притягивает зрителей. Все остальные темы — про нормальных людей, грубо говоря, — сами по себе притягательными не являются. Но про Алексеева! Кино про Алексеева является, мне кажется, максимально притягательным.
