— Алексей, этот альманах рассказов Осокина появился у вас на руках раньше, чем «Овсянки»?
— Раньше. Он появился в 2006 году. А «Овсянки» только через два года.
— А почему вы решили делать сначала «Овсянок», а потом уже «Небесных жен луговых мари»?
— Кино — дело недешевое, и результат зависит не только от твоего решения, но и от кучи всяких обстоятельств. У меня был замечательный сценарный портфель, который я предлагал инвесторам, Госкино, меценатам всяким, и получилось, что «Овсянки» выстрелили первыми.
— Чем вас привлек этот альманах?
— Это вовсе не альманах. Это книга Дениса Осокина «Небесные жены луговых мари», которая состояла из тридцати восьми рассказов, из которых я выбрал двадцать три для экранизации. Чем удивляет проза Дениса Осокина, так это своей небанальностью, оригинальностью, фантазийностью. При кажущейся остроте ему удается пройти иногда по грани и не свалиться ни в пошлость, ни в высоколобость. Очень умная, красивая, волшебная проза.
— Это ведь очень сложно — в одном фильме уместить такое большое количество историй. Как вы с этим справлялись? Какое нашли решение?
— А я как-то и не сомневался, потому что сразу было понятно, что это срез жизни женщины от рождения до смерти... Это смерть и Эрос, юмор и трагедия, много жанров, и этот фильм — это такой очень насыщенный фильм-орнамент, фильм-календарь. Мне было сразу понятно, что там сложно запутаться в монтаже: как ни поставь, всё равно будет очень ярко и интересно.
Кадр из фильма «Небесные жены луговых мари»
— Какие, скажем так, сказки проще снимать: сказки советского времени или вот такие этнические истории?
— Проще в каком смысле?
— Вам как режиссеру.
— Мне вообще несложно это всё делать, а напротив — интересно и приятно. А в организационном плане, конечно, реконструировать сложнее исторические вещи. Чем дальше мы уходим в прошлое, тем сложнее найти натуру.
— Этническая история — это ведь тоже довольно сложный постановочный материал. Вам пришлось поездить, чтобы собрать материал? Как это вообще происходило?
— Конечно, я объездил и республику (Марий Эл — прим. ред.), и восточных марийцев, это деревни, которые за Уралом, в Пермской, Свердловской, Луганской областях, в областях Башкирии, где марийцы живут компактно. Я достаточно долго готовился к фильму и даже снял фильм «Шоша» на марийском языке, о марийских мужчинах, для того, чтобы подготовиться к этому большому проекту. Это был сложный постановочный материал в организационном смысле, в смысле географии, потому что каждый эпизод мы снимали в разных населенных пунктах, часто даже в нескольких. Найти натуру двадцатых-тридцатых годов сейчас очень сложно, потому что всё практически испохаблено современной фурнитурой, пластиковыми окнами, плиткой, решетками. У нас с этим всё очень плохо. А марийцы сохранили какой-то быт свой и свою гамму.
— Режиссерское кино, авторское кино, может ли оно, на ваш взгляд, быть коммерчески успешным?
— Думаю, что может.
— И заключительный вопрос: что такое, на ваш взгляд, настоящее кино? Мы уже спрашивали вас об этом год назад, но, может быть, сейчас что-то изменилось?
— Настоящее кино очень разное. При просмотре настоящее кино может пролететь за одну секунду, а может быть и так, что это огромный труд — посмотреть настоящее кино. Это может быть как аттракцион, так и научная работа. Это может быть как фейерверк, так и увлекательная книжка. Кино многогранно, и дать одно определение сложно. Как сказал один человек: если в кадре что-то движется, это кино.
