Режиссер Виталий Манский о фильме «Труба» и российском телевидении

— Виталий Всеволодович, откуда вообще взялся образ трубы, которая объединяет народы? Как родилось это кино?
— Вы сказали «образ трубы, которая объединяет народы». Мне кажется, что он как объединяет, так и разъединяет эти народы, но это так — отступление… Мне всегда был интересен этот конфликт славянофильства и западничества. Я как-то и по жизни — такая есть банальная фраза, «по жизни», — об этом постоянно задумываюсь, потому что мне очень симпатичны европейские ценности... Одним словом, мне хотелось разобраться в каких-то вопросах, и я искал, что же может послужить объединяющим элементом драматургии для документальной картины, которая позволила бы мне совершить, если и не сравнительный анализ (потому что сравнительный анализ — это одна из составляющих фильма), то размышление на тему этих противоречий. И, пожалуй, эта газовая труба, она чуть ли не единственное реальное связующее, некий шампур, на который нанизываются жизни, истории, пространства, страны, народы. И потом, сама по себе труба имеет достаточно много самодостаточных символов, самодостаточных знаков. Поэтому в виду небольшого выбора я остановился на трубе и не жалею, хотя трубы в фильме, я наперед скажу, нет, потому что ее в принципе нет, она под землей. Она как бы есть в экономике страны, в этих прекрасных ресторанах, которые существуют в Москве, в машинах «бентли», в факте существования Рублевского шоссе и в факте его отсутствия в других регионах России. То есть, у нее есть свой, самостоятельный знак, символ, считываемый всеми, поэтому труба.

— За последний год появилось, не скажу, что много, но несколько документальных фильмов — тот же самый «Антон тут рядом». На ваш взгляд, что должно произойти в стране и с людьми, как должно поменяться мировоззрение, чтобы документальное кино вышло из телевизионного гетто на большой экран?
— Я бы не строил иллюзий по поводу документального кино и его российской востребованности широкой аудиторией, потому что, в принципе, не будем скрывать, что государство ведет ожесточенную войну за умы своих граждан, притом, я бы так сказал, эта война заключается в стирании того самого интеллектуального запроса у российской аудитории. Телевидение усредняет, а любое усреднение — это понижение интеллектуального уровня, это очень редко бывает подтягиванием, это всегда работа на понижение. Скажем, наличие на Первом канале с таким рейтингом программы о двойниках (имеется в виду шоу «Один в один» — прим. ред.), это уже низвержение нашей аудитории до уровня… Мне даже сложно сказать, до какого... Вот я делал картину «Бродвей. Черное море», а потом мы делали «Дикий пляж» и много времени провели на российских псевдо-курортах. Вот там действительно было шоу двойников, но даже там они (двойники — прим. ред.) воспринимались как нечто вульгарное... А сейчас это хэдлайнер Первого канала, этот проект. Конечно, такой аудитории психологически тяжело переключиться на картину «Антон тут рядом», которая требует... Всё, что она потребовала от режиссера, он сделал. Он, по сути, положил свою жизнь на алтарь этой картины, этого героя, и вот зритель тоже должен потрудиться, чтобы почувствовать фильм «Антон тут рядом». Это очень большая работа. Эту работу, к сожалению, в нашей стране с каждым годом может проделывать всё меньшее и меньшее количество людей. А вот если бы документальное кино всё же поддерживалось государством, если бы документальное кино появилось хотя бы на телевизионных экранах... В данном случае «Антон тут рядом» был показан по Первому каналу, понятно, Константин Львович принял в этом участие, и вообще, это замечательный фильм, который нельзя было не показать... Но это исключение абсолютно подтверждает правило.

По итогам всех «Артдокфестов», ну, может быть, полтора фильма были показаны на федеральных каналах, а это лучшие фильмы, снятые на русском языке. Документальное кино не существует в телевизоре. А у российского зрителя, по сути, не существует других инструментов коммуникации со сколько-нибудь серьезным мировоззренческим, размышленческим аудио-визуальным продуктом. В этом смысле у меня и на фильм «Труба» мало надежд. Мы как-то пытались показывать картины в прокате… У меня выходила и «Девственность», но «Девственность» это более публицистическая картина, у нее был более активный манок для случайного зрителя. С картиной «Родина или смерть», которая очень хорошо идет по всему миру, мы увидели, что борьба за российского зрителя в одиночку либо бессмысленна, либо проиграна заранее. Это должны работать институты, в том числе и государственные, на спасение собственного населения.

— То есть, что-то в стране никак не может подтолкнуть ни народ смотреть документальное кино, ни создателей документальных фильмов делать такое кино, которое будут смотреть все?
— Вы понимаете, как можно требовать от человека, обремененного большим количеством повседневных забот, которому еще помимо этого бесплатно и достаточно агрессивно вкладывают в сознание весьма эффектную пустоту? Она действительно агрессивна и эффектна, это не телевидение Кубы, где камера панорамой идет по книге, вверх-вниз. Там есть передача, где диктор читает, а камера панорамирует, и зритель с экрана телевизора тоже должен это читать. Я видел это своими глазами, прожил там пару месяцев. Конечно, наша пустота прекрасна. Посмотрите, какие студии, какие цвета, какие актеры, какая реклама, какие бессмысленные сериалы, какие в них сюжеты! Нужно быть очень сильным человеком, чтобы от всей этой пустоты удержаться и, более того, еще предпринять какие-то действия, чтобы подписаться сложным, неподатливым продуктом. И, опять же, если говорить о документальном кино, совсем коротко, государство ведь четко сформулировало, что оно видит цель и задачи российского кинематографа в создании легенд. «Легенда №17», номер 28, 36 и 175. Но нужно понимать, что легенды, мифы — это всё прекрасно, но когда они окончательно будут оторваны от реальности, то приход реальности (а реальность всегда возвращается… у нее такое свойство, она возвращается всегда, ты ее хоть куда закопай, хоть бетоном залей — она всё равно прорвется) принесет знание (например, из того же документального фильма) о том, что, в конечном счете, серия 1972 года была проиграна советской сборной. Было восемь матчей, и в последнем Хендерсон на последней минуте забил победный гол, который привел Канаду к финальной победе. А матч, который показывается в фильме, это был первый матч серии, действительно, счет семь-три, а потом еще семь матчей. Я думаю, что после такого патриотизм зрителя испытает очень серьезное потрясение и может обернуться несколько иными последствиями, кои не закладывали авторы «Легенды».

— И заключительный вопрос: что такое, на ваш взгляд, настоящее кино?
— Настоящее кино может быть анимационным, документальным, игровым, может быть смешанных жанров. Главное, чтобы оно не обманывало зрителя. Пожалуйста, делаем сказку — это сказка. Делаем мюзикл — это мюзикл… Японское аниме, документальное, мокьюментари, всё, что угодно. Просто авторам надо быть честными перед самими собой и перед зрителем. Всё. Никаких других проблем.