По сюжету фильма партизаны подозревают путевого обходчика Сущеню в сотрудничестве с фашистскими оккупантами и намереваются за это его расстрелять. С исполнителем главной роли Владимиром Свирским мы встретились на кинофестивале имени Андрея Тарковского «Зеркало», где фильм получил свое первое Гран-При. За лето главных призов в копилке режиссера заметно прибавилось — лента победила также на фестивалях в Ереване и Одессе. Приплюсовать сюда еще приз ФИПРЕССИ, полученный Лозницей в Каннах, где фильм участвовал в конкурсе, и выйдет, что «В тумане» — самая титулованная русскоязычная картина 2012 года. Впрочем, с актером мы говорили не о призах, а о съемках.
— В качестве одного из основных художественных приемов Сергей Лозница использует сверхдолгие планы — некоторые аж по десять или около того минут. Как вы над ними работали?
— Это было очень сложно. Мы репетировали два с половиной месяца, прежде чем приступить к съемкам. Допустим, сцена длится около двенадцати минут — и примерно семь минут всё идет хорошо, всё так, как мы того хотели. А потом — какое-то одно слово неорганичное или какой-то звук, который всё рушит!.. И всё, нет сцены. Это конечно, безумно страшно. Но Сергей всё выстраивал и добивался стопроцентного результата. Он очень глубокий режиссер, это человек, который научил меня, что такое настоящее кино. Всё, что я знаю о кино, — это он мне рассказал и этому научил. И нам важно было просто существовать и говорить текст, ничего не играя, — потому что мы-то, актеры, привыкли что-то играть всегда, а тут была попытка такого... документального кино. Знаете, когда пытаются режиссурой поразить, то ничего, наверное, не выходит. А здесь режиссер так настраивал нас, настолько точно знал каждый поворот, каждый взгляд, каждый вздох!.. Он очень много работает со звуком, это для него очень важно. У нас был занят известный звукорежиссер Владимир Головницкий, и когда он говорил, что звук как-то не так записался, даже если это была какая-то мелочь, мы переделывали всю сцену заново. Потому что самое главное, самое важное — это чтобы в нашей огромной сцене не разваливалась атмосфера.
— Одна из таких огромных сцен — это когда партизаны приходят в дом вашего героя. Понятно, что вы ее долго репетировали, а как долго снимали?
— У нас планировалось два съемочных дня на эту сцену. Там главная сложность была в том, что в этой сцене еще участвовал маленький ребенок. И с ним работать было очень трудно: он хочет в какой-то момент в туалет сходить, или покушать, он может начать капризничать… И это было безумное количество дублей. Но всё было устроено на высоком профессиональном уровне, все люди, которые находились на площадке, горели этим, так Сергей нас всех «заражал». Все понимали, что это одна из важнейших сцен в фильме. Там к моему Сущене приходит Буров, который рос со мною в деревне, с которым мы были знакомы с детства, он одноклассник моей жены — родные люди. И каждый по-своему прав. И они находятся в такой ситуации, когда ничего не могут поделать с обстоятельствами.
«В тумане»: кадр из фильма
— Но всё остальное действие происходит в лесу. Как вы репетировали лесные сцены?
— Мы каждый день в девять утра садились в машину (Сергей сам был за рулем) и выезжали в лес. Где-то к трем возвращались пообедать — и уезжали обратно.
— Только режиссер и актеры, без камеры?
— Два месяца репетировали без камеры. Потом где-то дней за 15-20 до начала съемок приехал оператор Олег Муту, и мы уже эти сцены пробовали снимать на камеру.
— То есть, вы репетировали на тех же местах, где потом и снимали?
— Да. Клещи нас там кусали!.. Меня два раза клещ укусил. Змеи везде ползали, там настоящая змеиная гора была. Мы приезжали утром — а гадюки уже греются на солнце.
— Как Лозница объяснял вам необходимость этих репетиций?
— Я сам это понимал. Это невозможно было сыграть, не погрузившись в предлагаемые обстоятельства самого героя. Изначально я вообще должен был заселиться за два месяца до съемок в тот дом, в котором живет Сущеня. То есть, не где-то там на квартире жить, а именно жить в самом доме, как Сущеня. Только вот дом позже поставили. Он был куплен и перевезен на наше место, и там заново восстановлен. И вышло, что я заселился в него примерно за неделю до съемок. Но уж потом каждый день в нем и был.
— А где вы снимали?
— Это Латгалия, юго-восточная Латвия. Сергей очень долго искал локацию, объездил Польшу, Литву, Белоруссию, Россию, очень много мест — и не находил того, что хотел. И только в Латвии нашел эти места, эти буреломы, эти деревья. Там настолько всё в хорошем смысле запущено, такая дикая красота… Безумно! Там еще со времен Первой мировой войны осталась оборонительная линия немцев, всё перерыто. И мы даже, когда копали могилы, нашли немецкий снаряд, после чего там минеры ходили, всё проверяли, чтобы мы могли репетировать. И там до сих пор стоят деревянные столбы, которые стояли еще во время Второй мировой войны…
— И как вас в Латвии принимали? Все-таки много русских, фильм о войне…
— У нас, кстати, было девять языков на площадке — такая вот группа. Причем многие роли играли обычные ребята, не актеры, мы с ними тоже долго репетировали. Например, в сцене воспоминаний Сущени, где они идут по рельсам, один из парней — на хуторе рядом живет, второй — машинами занимается. Прекрасные парни, русские, но паспорта у них латвийские, они там родились и живут. Лозница там очень долго искал нужных людей, перефотографировал около десяти тысяч населения. Вся массовка была подобрана из местных жителей — все эти бабушки, их руки… Прекрасный народ.
Юлия Пересильд в фильме «В тумане»
— В той сцене, о которой мы говорили в начале, занята Юлия Пересильд, играющая небольшую роль жены вашего героя. В фильме еще снялась Надежда Маркина, но вот из всех, скажем так, «молодых» актеров Юлия — сейчас самая известная. Как вам вместе работалось?
— А мы с ней уже были знакомы, мы учились на одном факультете — на режиссерском факультете ГИТИСа…
— На режиссерском?
— Да, у нас в ГИТИСе есть режиссерский факультет, есть актерский. На режиссерском факультете на курс набирается примерно 8 режиссеров и 17-18 актеров, и все с первого дня вместе работают — режиссеры с нами, мы с ними. Это чтобы мы, актеры, с первого дня приучались понимать, что такое режиссер, как с ним надо работать. Ну и чтобы режиссеры не в театре только впервые сталкивались с актерами, чтобы они тоже про нас всё понимали. И чтобы все вместе начинали с первого дня творить. И вот Юля училась в такой актерской группе на режиссерском, и я тоже. Только я у Евгения Борисовича Каменьковича, она — у Олега Львовича Кудряшова, да и на пять лет раньше меня выпустилась. Но мы одной школы, мы понимаем друг друга с полуслова. Она прекрасный человек и очень мощная актриса.
— Согласен. Но я уточню про столь серьезную разницу в пять лет — вы просто позже в институт пришли?
— Да, позже. Сначала после школы меня забрали в армию, я отслужил в Белоруссии полтора года. После армии поступил в Белорусскую академию искусств, выучился на актера. И уже потом уехал из Минска и поступил в РАТИ (ГИТИС) в Москве. Закончил —— и вот как раз эти съемки у меня начались.
— Раз я начал спрашивать об актерах, то как вообще сложился ваш ансамбль?
— Знаете, Лозница настолько мудрый режиссер… Не знаю, как он чувствует, но он это чувствует — и подбирает актеров так, что у тебя такое ощущение, что ты с ними знаком уже безумно долгое время! Так что не было никакого такого «срастания» — между нами сразу установилось стопроцентное взаимопонимание. Режиссер нас только направлял, давал нужные указания — потому что он уже давно и точно знал, как это всё нужно сделать. И лишних вопросов не возникало.
Режиссер Сергей Лозница (первый слева), актер Владимир Свирский (второй слева), актрисы Надежда Маркина и Юлия Пересильд, актеры Сергей Колесов (первый справа) и Владислав Абашин (второй справа) на международном кинофестивале в Каннах. © Francois Mori/AP Photo
— Очень хочется, конечно, поговорить о смысловой нагрузке картины. Сюжет и в первую очередь поведение вашего героя вызывает огромное количество вопросов. Но думаю, что правильнее будет, если после фильма каждый постарается найти свои собственные ответы…
— Меня уже спрашивали, почему же Сущеня говорит все время «Не могу»? И как бы всё произошло, если бы он все-таки «смог»? Но я отвечаю: он не мог! Потому что он действительно такой человек, который не может по-другому. Просто сам по себе не может. Даже в таких обстоятельствах.
По-моему, «В тумане» — это гениальная повесть Василя Быкова. Она не о войне — о людях. Там нет никакого лишнего текста — и Лозница в своем сценарии от Быкова ни на шаг не отходит. Единственное, у Быкова немного иной финал: там другие партизаны идут на задание, взрывать мост, слышат выстрел и останавливаются. И кто-то говорит: «Так, балуется кто-то... Дурак какой-то». И они идут дальше.
— Но в завершении я спрошу все же о другом. Не очень ясно, как выступит ваш фильм в прокате. У нас в стране сейчас, к сожалению, считается (считается кем-то, непонятными людьми), что зритель такие картины не смотрит. Вот кто-то так решил — и остальные почему-то живут по этим «правилам». Что вы об этом думаете?
— Я вчера смотрел картину два раза (напомним, что разговор состоялся в начале лета на кинофестивале «Зеркало» — прим. ред.). Сперва с прессой в Плёсе и потом с обычными зрителями в Иваново. Оба раза был полный зал. Я смотрел вместе со всеми, потому что у меня такое ощущение, что я должен там быть, находиться там, как-то поддержать картину. И я слушал, как слушает зал — я это чувствовал! И потом люди подходили ко мне и трясущимися губами говорили: «Спасибо». В Иваново! Не в Москве, в Иваново! Люди благодарили, говорили: «Огромное спасибо за то, что такое кино делается… Настоящее кино!». Так что я не согласен, когда говорят, что такие фильмы не смотрят. Их смотрят, их ждут.
И я верю, что и молодые ребята пойдут на наш фильм. Потому что я видел их, когда они нам помогали на съемках: молодые ребята — и девочки, и парни — волонтеры из Латвии. Они знают Сергея Лозницу, для них это было безумно интересно… Да, кто-то, возможно, не знает этого режиссера, не посмотрит наш фильм. И тут нельзя уговаривать, заставлять. Но я думаю, что такое кино не может оставить равнодушным. Просто нужно сходить на него один раз, увидеть — и человек начнет смотреть такие фильмы. Потому что все, конечно, в детстве начинали с мультиков, но потом нужно идти дальше, вперед, к чему-то стремиться. Первый слой уже понятен и ясен — теперь надо задуматься: зачем я живу? Не просто ведь, чтобы повеселиться и доставить себе удовольствие. И я думаю, что наша картина ответит на какие-то вопросы, заставит молодых ребят задуматься. Я уверен, что у нас в России прекрасная молодежь.
