Майкл Сильвестр Гарденцио Сталлоун (в дальнейшем мы будем использовать привычное написания его фамилии) родился 6 июня 1946 года в семье Фрэнка Сталлоне-старшего, итальянца, эмигрировавшего в США еще в раннем детстве; и Жаклин Лэйбофиш, впоследствии — Джеки Сталлоне, наполовину русской еврейки, наполовину француженки. Кто знает, как бы сложилась дальнейшая судьба мальчика, если бы не полученная им родовая травма: неловкость акушеров, использовавших специальные щипцы для извлечения новорожденного на белый свет, привела к тому, что мышцы нижней части лица Сталлоне, включая губу, подбородок и язык, оказались парализованными. Именно этот дефект стал своеобразной «фишкой» Слая: свирепое выражение лица и некоторую невнятность речи в свое время спародировали чуть ли не все комики США, включая молодого Джима Кэрри. А ведь давно известно: если ты стал объектом пародии, значит, ты популярен.
Но популярность, разумеется, пришла к Сталлоне далеко не сразу. Сначала ему пришлось пережить переселение в Вашингтон, развод родителей, переезд и учебу в Филадельфии, где его выгнали из нескольких обычных школ (к шестнадцати годам он сменил два десятка учебных заведений) и в итоге взяли в школу для трудных подростков, в которой он увлекся тяжелой атлетикой, футболом и фехтованием. Затем мама нашла средства, чтобы пристроить сына в Швейцарский американский колледж, где он не только учился сам, познавая науки и мало-помалу влюбляясь в поэзию Шекспира, но и работал тренером по боксу, чтобы помочь матери оплачивать колледж, а также участвовал в постановке «Смерть коммивояжера» по Артуру Миллеру, играя Бифа, сына Вилли Ломана. Так трудный ребенок из Филадельфии превратился в первого парня в колледже, да еще и заработал при этом прозвище, которое буквально преследовало его всю жизнь: студентки называли Слая «Жеребчиком».
Потом Сильвестр перешел в Университет Майами, где начал изучать актерское мастерство уже всерьез, однако здесь на его творческом пути возникли первые серьезные преграды. Преподаватели не видели в этом парне природного таланта, каким обладали Пол Ньюмен, Марлон Брандо и другие их звездные современники. Зато у Сталлоне обнаружилась страсть к театру абсурда, что в университете тоже не приветствовалось. Тогда Слай принялся сочинять собственные авангардные пьесы и ставить их вместе со своими сокурсниками везде, где их могли увидеть жаждущие «иного» искусства сверстники. Взорвав театральный андеграунд и став гиперпопулярным в студенческой среде, Майк Сталлоне, как он сам себя тогда называл, неизменно натыкался на недовольные мины преподавательского состава университета. Поэтому он бросил учебу буквально перед самым выпуском и уехал обратно в Нью-Йорк с одной лишь только целью — стать профессиональным актером.
Нью-Йорк в целом и кинематограф в частности отнюдь не ждал молодого человека с распростертыми объятиями, и, чтобы было на что покупать еду и оплачивать жилье, Слай не чурался никакой работы. Какое-то время он чистил львиные клетки в зоопарке и трудился в кинотеатре билетером, надеясь, что еще немного, и его жизнь изменится. В свободное от работы время парень тоннами поглощал специальную литературу, стремясь достичь совершенства и на сценаристском поприще, и в конце концов сочинил своеобразный гимн анархии — пьесу «Пока не уйдут молодые» (Till Young Men Exit), в которой рассказывалось о том, как группа молодых актеров берет в заложники знаменитого бродвейского продюсера. Затем Сталлоне написал другое произведение — «Печальный блюз», — основанное на попытках его старшего брата Фрэнка пробиться на вершины музыкальной карьеры. Однако и эти пьесы, и несколько других так и не были реализованы. Но Слай не сдавался, не сидел, сложа руки, а записывался на прослушивания, ни на день не забывая о том, ради чего он бросил учебу и приехал в Большое Яблоко. В семидесятых годах еще не наступила эра экшн-героев, и мускулистые парни, да еще с таким дефектом дикции, как у него, редко оказывались нужны кому бы то ни было, но иногда малоопытному актеру прямо-таки катастрофически не везло. Слай упустил возможность сыграть первый потенциальный хит в своей карьере, когда провалил пробы на главную роль в картине «В раздоре с миром и судьбой» (Fortune And Men's Eyes), драме о гомосексуальном насилии в тюрьме. Директор по кастингу указал Сталлоне на дверь по очень простой, но дико обидной для всякого начинающего артиста причине: у него не получилось сыграть злость.
Но иногда ему все же улыбалась удача: Слаю удалось заполучить роль в постановке по пьесе Пабло Пикассо «Желание, пойманное за хвост». Это преисполненное сюрреализма, сексуальности и мифопоэтики произведение как нельзя лучше соответствовало авангардистским пристрастиям будущей звезды боевиков, и в течение трех недель он наслаждался работой в родной его сердцу среде. Но ни славы, ни огромных или даже хотя бы умеренных денег ему это не принесло, и вскоре в его карманах снова свистел ветер. Обнаружив, что концы с концами сводить более не получается, и проведя несколько ночей подряд на автовокзале, Сталлоне пошел на шаг, о котором впоследствии пожалел: он снялся в порнофильме «Вечеринка у Китти и Жеребца».
— Выбор был такой: либо сняться в этом фильме, либо идти грабить прохожих. Я был на дне, на самом что ни на есть беспросветном дне, — много лет спустя рассказывал об этом опыте Сталлоне. — Но вместо того, чтобы наделать глупостей, я поработал два дня, получил за это двести баксов и перестал ночевать на автовокзале.
Фильм относился к категории «софт-порно», то есть, несмотря на вполне конкретную обнаженку и действия сексуального характера, половые акты в подобном кино симулировались, а показывали их без натуралистических подробностей. Однажды Слай даже пошутил, что по нынешним временам этой порнушке можно без проблем поставить возрастное клеймо PG. Уже после того, как Сталлоне стал знаменитым, фильм перевыпустили под тайтлом «Итальянский жеребец» и даже принялись уверять доверчивых покупателей, что это — хардкорная версия фильма. Хардкора действительно добавили, правда, без участия Сталлоне, но все равно свою порцию сливок со славы актера создатели «Жеребца» ухватить успели.
Порнофильм не стал поворотным мигом в дальнейшей карьере Сталлоне, и вскоре он вернулся к обычным, нетворческим заработкам. С начинаниями же по-прежнему не складывалось: эпизодические роли типа «кушать подано» в дешевых и малозаметных постановках, случайные заработки, пьесы, написанные в стол и забытые там навсегда... Однажды ему довелось поучаствовать в спектакле «В постели» (Score), где он сыграл телефонного мастера, решившего присоединиться к любовным играм сразу двух супружеских пар. Примечательна эта постановка двумя моментами. Первый — именно здесь Слай впервые фигурировал как Сильвестр Энцио Сталлоне. Второй — за роль в этой пьесе авторитетное американское издание Variety сказало о нем два слова. Ровно два — «уморительно развратный».
Пусть и мелкими шажками, но Сталлоне двигался вперед. Да, он не зарабатывал денег — вообще. Но его лицо все чаще мелькало перед глазами продюсеров, агентов, более удачливых актеров, и его потихоньку начали запоминать. Не теряя надежды, он продолжал совершенствоваться как драматург, и это принесло свои плоды: за гигантскую для него сумму в две с половиной тысячи долларов Сильвестр продал несколько сценариев за океан, которые позднее были использованы в австралийском телешоу «Прикосновение зла».
Но желание наконец-то попасть в мир настоящего кино не оставляло молодого человека. Первой ролью в большом фильме для него стал небольшой эпизод в «Бананах» Вуди Аллена в 1971 году. Долгожданная работа в кадре так воодушевила начинающего актера, что в том же году он, не задумываясь, решил рискнуть и устремился на кастинг «Крестного отца» Фрэнсиса Форда Копполы, попытавшись заполучить там маленькую роль, но на сей раз удача отвернулась от него. Сильвестр очень болезненно воспринял этот отказ и принял решение завязать с актерством и полностью сосредоточиться на драматургии. В 1972-м вместе с одним своим приятелем он решил, что нечего ждать у моря погоды, и собрался снять собственное кино под названием «Кони». На сей раз речь шла не о жеребце, но сюжет, придуманный друзьями, выглядел достаточно забавно: ковбой и индеец, успешно скончавшиеся еще во времена покорения Запада, внезапно воскресли в начале семидесятых и оказались в современном городе. То, что они увидели, им категорически не понравилось, и бывшие враги, горюя, вернулись на кладбище. Гениальная идея ни к чему не привела, но вскоре приятель Слая решил поступить в актерскую школу и попросил его пойти с ним на прослушивание, чтобы помочь ему прочитать диалог. Результат превзошел все ожидания: приемная комиссия дала от ворот поворот приятелю, а Сталлоне предложила занять его место. Сильвестр, в соответствии с принятым им решением касательно карьеры драматурга, предложение отклонил, но надолго его не хватило: предложение продюсера Стивена Вероны сыграть одну из главных ролей в фильме «Лорды Флэтбуша» Слай принял, не раздумывая.
Годы спустя Сталлоне уверял, что его гонораром за роль в этой наполовину любительской картине стало всего-навсего двадцать пять футболок, но это не самый интересный факт об этой ленте. Именно здесь проявился не слишком уживчивый и очень прямолинейный характер Сталлоне, а также его неуемное желание влезть в сценарий и переделать все под себя. На роль паренька по имени Чико изначально взяли Ричарда Гира, и он уже начал сниматься, но из-за постоянных конфликтов со Слаем был попросту уволен, причем исключительно по настоянию последнего. Сам Сталлоне однажды раскрыл тайну того, что стало последней каплей:
— Сижу, ем хот-дог, а он залезает ко мне в машину с куском курицы с горчицей. Жир с обертки из фольги вот-вот польется. Я ему говорю: «Ты сейчас тут все жиром закапаешь». Он мне отвечает: «Да не парься ты». А я такой: «Если ты мне штаны загадишь, очень об этом пожалеешь». Откусил он от куска курицы, и мне на штаны потек ручеек из горчицы. Я саданул его локтем в голову и вытолкал из машины. Режиссеру пришлось выбирать: один из нас должен был уйти, другой — остаться.
После того, как наняли другого актера, Сильвестр все-таки уговорил режиссера и продюсера кое-что исправить в диалогах, включая и знаменитую сцену с помолвочным кольцом. Нетерпеливой будущей звезде пришлось ждать больше года, чтобы увидеть себя на большом экране: из-за трудностей с финансированием монтаж и прочий пост-продакшн тянулся очень медленно, и в итоге фильм, съемки которого начались в ноябре 1972, был показан публике только в 1974 году. Может быть, именно по этой причине картина и имела успех: пока ее монтировали, по кинотеатрам триумфально прошла лента Джорджа Лукаса «Американские граффити», наглядно показавшая, что молодое независимое кино способно пробить дорогу к зрителям. Columbia Pictures, взявшая на себя прокат «Лордов Флэтбуша», как следует вложилась в рекламу, и кино с бюджетом в сто шестьдесят тысяч собрало кассу, превысившую четыре миллиона долларов. Перед актерами, которые снимались в этом фильме, наконец-то открылись перспективы, а Генри Уинклер потом даже признался, что многие черты, характерные для Фонзи, героя, сыгранного им в сериале «Счастливые дни», он позаимствовал у Стэнли Розьелло, роль которого исполнил тогда еще двадцатишестилетний Сильвестр Сталлоне. А уже двадцатисемилетний Сильвестр Сталлоне, поняв, что перед ним открылась самая главная дорога, забрал из нью-йоркской квартиры вещи, будущую жену Сашу и пса по кличке Баткус, сел вместе с ними в старый, раздолбанный «олдсмобиль» и отправился в Голливуд.
Лос-Анджелес встретил нового жителя чуть приветливее, чем в свое время это сделало Большое Яблоко. Основное свое время и силы Слай продолжал уделять сочинению сценариев, всерьез работая над скриптом «Адская кухня», названном в честь одноименного района Нью-Йорка и рассказывавшем о трех братьях, двое из которых надеялись, что третий сумеет стать звездой бокса и таким образом приведет всю семью к лучшей жизни. Периодически Сильвестр попадал и в кино, в основном даже не на вторые, а на пятые роли, но куда заметнее были его неудачи на актерском поприще. Он «пролетел» с ролью в «Серпико», ему не досталась партия в «Крестном отце II», ему отказали в «Собачьем полдне» и он упустил возможность сняться в фильме «Оставайся голодным», куда пробовался на ту же самую роль, что в итоге досталась Арнольду Шварценеггеру. Казалось, дела Слая идут под откос. Но, как выяснилось позже, Сталлоне не хватало всего-навсего вдохновения.
Однажды ему довелось увидеть своими глазами бой Мохаммеда Али с малоизвестным тогда боксером Чаком Вэпнером, которого чемпион валял по рингу как хотел и за два раунда отделал так, что тот едва стоял на ногах. Но недостаток мастерства и физической силы Вэпнер с лихвой компенсировал силой духа: он отказался сдаваться и в итоге проиграл бой исключительно по очкам. Восхищенный мужеством и стойкостью боксера, Сталлоне решил превратить увиденное в киносценарий, который потом показал Джину Кирквуду. Тот написанное одобрил, посчитав, однако, что финал слишком пессимистичен, и предложил Слаю переработать концовку, после чего обратился к продюсерам Роберту Чартоффу и Ирвину Уинклеру. Для того чтобы убедить их дать Сталлоне роль в будущей боксерской драме, Кирквуд показал им «Лордов Флэтбуша», но случился конфуз: продюсеры решили, что речь идет о Перри Кинге, сыгравшем в «Лордах» главную роль, и приготовились заманивать его в этот проект. Когда же им объяснили, что Сталлоне — это тот, кто играл Стэнли, энтузиазм Чартоффа и Уинклера заметно поутих, тем более что это была не первая неловкая ситуация, в которой были замешаны все трое. Слай однажды уже пытался продать им «Адскую кухню», но те ответили отказом. Немного погодя они передумали и позвонили ему снова, но тот уже нашел на свой сценарий других покупателей. Тем не менее, история боксера пришлась Чартоффу и Уинклеру по душе, и они согласились с тем, что именно Сталлоне и никто другой должен сыграть главную роль в фильме «Рокки».
Боссы United Artists, однако, были другого мнения и решили, что на место Сильвестра нужно взять актера с именем, в качестве кандидата предложив Джеймса Каана и даже Роберта Рэдфорда. Продюсеры и Сталлоне встали насмерть, и тогда UA, посчитавшие, что лучше вложиться в новую работу Мартина Скорсезе «Нью-Йорк, Нью-Йорк», выдвинули встречное предложение: снимаете своего парня, но бюджет урезается до $1 млн, зарплаты ваши сокращаются, но доля с прибыли остается, и все затраты сверх бюджета компенсируются за ваш счет. Таким образом, согласие было достигнуто, и после четырех месяцев интенсивных боксерских тренировок вместе с Карлом Уэзерсом съемки наконец-то стартовали. Сталлоне, по мнению съемочной группы, оказался страшно придирчивым типом, не пропускавшим ни единой мелочи. Кроме того, он устроил на съемочной площадке чуть ли не всю свою семью: его отец играл того, кто бьет в гонг, брат записывал музыку, приятель жены занимался фотосъемками для рекламы, даже для собаки нашлась работа сопровождающего с функциями охранника. К концу работы над фильмом съемочная группа тихо ненавидела этого актера-сценариста.
В известном смысле United Artists сели в лужу. «Нью-Йорк, Нью-Йорк» Скорсезе при бюджете в $14 млн собрал, по разным данным, от $13 до 16$ млн, в то время как «Рокки», снятый за сущие гроши, уверенно преодолел планку в сотню миллионов и вознес до небес никому не известного парня с дефектом лицевых мышц. Гуру кинокритики Роджер Эберт называл его новым Марлоном Брандо, Сталлоне оказался в числе номинантов на «Оскар» как сценарист и как актер, а его детище получило заветную статуэтку в категориях «Лучшая работа режиссера», «Лучший монтаж» и «Лучший фильм». Это был головокружительный триумф, принесший с собой все плюсы и минусы популярности: его приглашали в ток-шоу, брали интервью в печати, а фанаты ходили за ним толпами, надеясь то взять автограф, то сфотографироваться на память, а некоторые даже хотели проверить в драке, на что годится этот ваш хваленый Рокки.
Вскоре «проснулись» те, кто купил «Адскую кухню»: Джон Роач и Рональд Саппа заявили, что Сталлоне сам у себя украл часть сценария и использовал ее в «Рокки». Слай не стал особенно возмущаться и попросту переделал проданный продюсерам скрипт, и теперь будущий фильм «Paradise Alley» («Райская аллея» в России все равно была выпущена под «оригинальным» названием) рассказывал о трех братьях, один из которых решил вывести семью в люди, став профессиональным рестлером. Студия Universal запустила проект, и так Сталлоне впервые оказался одновременно актером, автором сценария и режиссером одной и той же картины.
Еще до того, как стартовали съемки «Адской кухни», в фильмографии Сильвестра появился проект «Кулак» по сценарию Джо Эстерхаса и Нормана Джуисона, который Слай тоже переписал, руководствуясь желаниями зрителей наблюдать в кино исключительно хэппи-энды. Но на этот раз у него ничего не вышло: Джуисон настоял на своем, и финал остался таким, каким задумывался изначально. Ни один, ни второй фильм хитами не стали, показав очень скромные сборы и получив сдержанную критику. Понимая, что с каждой неудачей уходит популярность, а вместе с ней и шансы на карьерные успехи, Сталлоне решает, что Рокки Бальбоа должен вернуться, и садится не только за сценарий, но и в режиссерское кресло. Студия хотела, чтобы во второй части Рокки стал наркоманом, но Сталлоне предложил компромисс: протагонисту срочно понадобились деньги, чтобы обеспечить лечение любимой женщине. Америка отнеслась к сиквелу чуть прохладнее, чем к оригиналу, и в итоге прокат на родине принес семимиллионной картине чуть больше $85 млн. Дело сделал международный прокат, «добивший» сборы фильма до двухсот миллионов.
Рокки по-прежнему был в фаворе, хотя эффект новизны, разумеется, значительно снизился, но Сталлоне хотелось доказать прежде всего самому себе, что он жив не боксером единым. В результате Слай подписался на триллер «Ночные ястребы», где в компании Билли Ди Уильямса преследовал террориста Рутгера Хауэра, для которого эта лента стала голливудским дебютом. Длинноволосого и бородатого Сталлоне зрители не поняли и не приняли, и Слай уехал в Европу — сниматься в драме Джона Хьюстона «Победа» о том, как военнопленные из немецкого концлагеря организовали футбольную команду и пожелали сыграть против сборной нацистской Германии. Товарищами Сильвестра по фильму были Майкл Кейн, Макс фон Сюдов и звезды мирового футбола — Пеле, Майк Саммерби, Ко Приме, Освальдо Ардильс; но зрители сочли, что Рокки в роли футбольного вратаря неубедителен, экшн вял и однообразен, и лента стала очередным проходным этапом в карьере актера, о котором, в принципе, можно было сразу и забыть.
Неудача в Европе вновь заставила Сталлоне отложить в долгий ящик проект своей мечты. Дело в том, что на протяжении многих лет он мечтал снять биопик о классике мировой литературы, отце-основателе жанра «хоррор» Эдгаре Алане По. До 2010 года не было практически ни одного интервью, в котором актер хотя бы вскользь не упоминал о своей мечте; сейчас же Слай практически не говорит об этом. Но в 1980 году он всего лишь полагал, что займется этим позже. Однако уже во время работы над «Победой» он понял, что не сможет не рассказать еще одну историю о Рокки Бальбоа.
— Если мне по-настоящему хватит на это духу, — рассказывал Сталлоне Роджеру Эберту перед тем, как приступить к съемкам, — в третьей части Рокки умрет. Я изначально мыслил довольно масштабно — Колизей и все в таком духе. Короче, «Рокки III» должен закончиться не просто боем. Жизненный цикл Рокки должен завершиться. Мне это представляется так: после боя он едет домой в такси, в ушах до сих пор стоят приветственные вопли толпы. И тут он вдруг умирает. Другими словами, он достиг всего, чего только мог, и умер на пике жизни. Сомневаюсь, что Рокки будет интересен людям, когда ему стукнет 80 лет. Не уверен, что я оставлю именно такой финал, где он умирает, но я его обязательно сниму. Хотя бы просто для себя самого.
Снятый в 1981 году самим Сталлоне (который до конца сомневался в том, что сядет в режиссерское кресло из-за того, что, по его словам, невероятно сложно снимать боксерские поединки со своим же участием) и выпущенный на экраны в 1982-м, «Рокки III» принес его создателям только в одной Америке более $125 млн. Слай снова был на вершине, однако злые языки без устали твердили о том, что он хорош только тогда, когда играет Рокки, и неудачи всех прочих его проектов становились лишним тому подтверждением. Но тогда еще никто не знал, что в том же 1982 году эта традиция будет безжалостно прервана фильмом, вышедшим через пять месяцев после боксерского триквела. 22 октября 1982 года в американском прокате стартовала «Рэмбо: Первая кровь», забросившая Сталлоне на новую вершину популярности.
Проект разрабатывался не первый год, и на главную роль претендовали такие актеры, как Клинт Иствуд, Стив МакКуин, Кирк Даглас, Аль Пачино и Роберт Де Ниро. В процессе подготовки студия Warner Bros. даже закрыла производство фильма, однако после появления на горизонте Марио Кассара и его партнера по Carolco Эндрю Вайны режиссер Тед Котчефф не только немедленно вернулся к истории Джона Рэмбо, но и отдал ведущую партию Сталлоне, который прочитал сценарий за выходные и здорово воодушевился предложенной ему ролью. Правда, и здесь он не стал сидеть смирно и вмешался в скрипт, заметно переписав собственного героя и изменив финал, которым, кстати, остался недоволен Роджер Эберт, похваливший, тем не менее, и фильм в целом, и самого Слая в частности. И хотя кассовые сборы «Первой крови» отнюдь не были запредельными (примерно $125 млн в мировом прокате; тот же «Рокки III» только на родине собрал больше), карьера Сталлоне окончательно и бесповоротно была разделена на две части: до и после Рэмбо.
А после, между прочим, могло быть много интересного и необычного. Так и не сбылась мечта Сильвестра снять фильм про Эдгара По. Он написал, но не реализовал сценарий про то, как снимали вместе квартиру в Нью-Йорке Марлон Брандо и Уолли Кокс; в этом фильме он хотел сыграть Дастина Хоффмана. Не дождался своего часа фильм «Телохранитель», в котором герой Сталлоне сошел с ума после того, как не сумел защитить жену и ребенка своего нанимателя. Телеверсия пьесы Теннесси Уильямса «Трамвай «Желание» тоже осталась в списке несбывшегося. Не взял его в «Клуб «Коттон»» Фрэнсис Форд Коппола — говорят, как раз из-за его неуемного желания переписывать сценарий по своему усмотрению. Ничего этого не было. Зато было многое другое. Были и успех, и неудачи. Были боевики, фантастика и комедии. Были новые фильмы о Рокки и Рэмбо. Были главные роли и звездные камео. В конце концов, трижды были и еще, наверное, будут «Неудержимые». Сильвестру Сталлоне семьдесят лет. Всего-навсего. Ему еще есть что взорвать на большом экране.
