Не так давно Йоханнес Цайлер, исполнивший в картине заглавную роль, был членом жюри Шестого кинофестиваля «Зеркало» и вместе с Александром Сокуровым представлял прославившую его ленту зрителям города Иваново. В своей короткой приветственной речи он отметил, что для него было великой честью работать с таким выдающимся режиссером, как Сокуров, в составе столь уникального актерского ансамбля, который тот собрал на съемочной площадке. Позднее нам удалось задать актеру несколько уточняющих вопросов.
— Интересно, Сокуров на площадке — тиран и деспот или добрый и всё позволяющий режиссер?
— Во время съемок он очень добрый. Я ни разу не слышал от него никаких грубых слов, ничего в этом роде. Мне кажется, это связано с тем, что он действительно любит создаваемых им героев.
— Говоря о режиссерской диктатуре, я в первую очередь имею в виду, позволял ли он вам импровизировать на площадке, участвовать в создании образа — или же рисунок роли изначально был закреплен им очень жестко?
— Разумеется, у режиссера была своя какая-то концепция — но при этом он позволял нам добавлять информацию и от себя. В этом отношении мне очень повезло, что о Фаусте написано великое множество материалов, с которыми я мог внимательно ознакомиться. И я не знаю, как именно работают над своими персонажами российские артисты, но нас, немецких и австрийских актеров, Сокуров даже благодарил за то, что мы не просто играем роль, а добавляем многое от себя, создаем, строим героя на равных с режиссером.
«Фауст»: Антон Адасинский, Ханна Шигулла и Йоханнес Цайлер
— «Фауст» — четвертая часть тетралогии Сокурова, в которую также входят ленты «Молох», «Телец» и «Солнце». Не было ли со стороны режиссера указаний как-либо продолжать линию главных героев первых трех фильмов, ранее уже сыгранных другими актерами?
— Нет, не было. Вообще, это сложный вопрос, потому что Фауста ведь нельзя в полной мере сравнивать с Лениным, с Гитлером и с императором Хирохито. Конечно, он исторический персонаж, но еще больше — персонаж литературный. Он очень, очень важная фигура из великого произведения Гёте — но мы не можем с полной уверенностью сказать, существовал ли он на самом деле. Мы не знаем этого точно.
— На днях со мной вышла забавная ситуация. Я был в штабе фестиваля, рядом со мной кто-то стоял, я что-то спросил — и только потом заметил, что это были вы. И первая мысль, промелькнувшая у меня в голове: «Хорошо, что Фауст, а не Мефистофель». (Цайлер смеется — прим. автора.) А кого бы вы предпочли встретить в своей жизни — Фауста или Мефистофеля?
— Возможно, я хотел бы увидеть Маргариту.
— Кстати — лично я всегда воспринимал Фауста как человека, продавшего душу за знания. А в фильме Сокурова этой ценой выступает любовь. Насколько, по-вашему, верна та или иная трактовка?
— Тут тоже не так-то просто ответить. Мне кажется, он выбирает не просто Знание или Любовь. Речь идет о Власти. Есть власть — значит, есть и любовь, и знания, и деньги.
— Отличается ли работа над исторической картиной от съемок фильма о современности? Для вас, как для актера?
— Разумеется, отличия есть. Мне было очень интересно работать над историческим персонажем, хотя я бы не сказал, что это сложнее, нежели играть современного героя. Пожалуй, в каких-то моментах даже легче, потому что мы изначально имели возможность тщательно рассмотреть весь образ. Заглядывая в прошлое, мы очень-очень ясно видели, что он из себя представлял. Костюмы, обстановка, в которой он жил, его окружение — это всё очень помогало нам проникнуть внутрь его характера. К тому же, это ведь Фауст!
Йоханнес Цайлер в роли Фауста
— В России такие фильмы как «Фауст» прокатывать в кинотеатрах очень трудно. А как с этим обстоят дела у вас на родине?
— Моя родина — Австрия, и, к сожалению, там ситуация не менее печальная. Насколько я знаю, там фильм посмотрело не так много людей, примерно четыре или шесть тысяч. В Германии немногим больше — но и сама Германия куда больше, чем Австрия. Зато в Италии, мне кажется, зрителей было более ста тысяч. А вот в Венгрии — всего две тысячи. Что даже странно, потому что мне казалось, что именно в Восточной Европе люди привыкли смотреть такие медленные, постепенно развивающиеся, глубокие ленты — каковыми являются фильмы Александра Сокурова или Андрея Тарковского. Мне кажется, многое вообще связано с тем, как аудитория привыкла смотреть кино… Возможно, в Латинской Америке, к примеру, у «Фауста» есть шанс на больший успех.
— Сыграв ТАКУЮ роль, готовы ли вы будете играть в дальнейшем не столь сложных персонажей?
— Я даже буду счастлив. Потому что это очень тяжело — играть такого рода роль, на такой же глубине, с таким же выдающимся режиссером. Это очень сложно. Поэтому я только рад, когда предоставляется возможность сыграть что-то более простое. Тем более что сейчас я в основном снимаюсь на телевидении — в Австрии количество сериалов и телефильмов с каждым годом всё возрастает. Но для меня очень важно, что любая моя роль идет из моего сердца, что у меня есть своя определенная творческая линия, по которой я следую и которая, возможно, приведет меня к какой-нибудь новой работе в международном кинематографе. Может, и Александр Николаевич вспомнит обо мне еще раз через парочку лет — кто знает?..
— И напоследок, традиционный для нашего журнала вопрос: что для вас — Настоящее Кино?
— Настоящее кино для меня — это в первую очередь честность со стороны актера. Только она позволяет создать правдивый образ, не теряя самого себя, и при этом рассказать историю так, как не смог бы никто более.
