Июль 2008 года. Барак Обама выступает перед ликующей 200-тысячной толпой в Берлине. В штабе Джона Маккейна (Эд Харрис) нервничают: сенатор-выскочка без каких-то особенных заслуг перед государством опережает авторитетного политика-ветерана более чем на десяток пунктов. Люди обожают Обаму, он, можно сказать, поп-звезда. Советники Маккейна спорят о дальнейшей стратегии. Первый вариант — сыграть грязно: муссировать компрометирующие сведения с расчетом на то, что американцы разочаруются в молодом демократе и одумаются. Второй — навязать контригру в медиа, предъявив толпе яркого, неординарного кандидата в вице-президенты, который придаст кампании Великой старой партии столь необходимый элемент шоу. Подходящего человека отыскивают на Аляске — тамошний губернатор Сара Пэйлин (Джулианна Мур) складно говорит перед камерой, она яростная противница абортов, набожная христианка, мать пятерых детей, охотница на лосей, лоббист нефтяников, самоотверженная защитница интересов республиканцев и ее рейтинг составляет 80%. Главный стратег Стив Шмидт (Вуди Харрельсон) заключает: «Она звезда!»
Сара Пэйлин дала оценку фильму где-то за месяц до премьеры: ничего подобного на самом деле не было, HBO распространяет ложь, как жаль, что миллионы людей собираются потратить два часа своей жизни на это печальное зрелище. В официальном ответе пресс-служба канала прозрачно намекнула, что, прежде чем разбрасываться категоричными оценками, нелишним было бы сначала посмотреть кино. И если бы миссис Пэйлин все же вздумала скоротать вечер 10 марта перед телевизором, то увиденное наверняка произвело бы на нее не столь однозначное впечатление. В интерпретации авторов фильма Пэйлин, да и весь штаб Маккейна и он сам, не лишены человеческого облика и достоинства. Вот репортеры берут интервью у расчувствовавшейся многодетной матери, которая со слезами на глазах благодарит Сару за то, что та обращается к ней, а ведь прочие политики всегда игнорировали таких, как она. Вот другая родительница, чей ребенок появился на свет с синдромом Дауна, признается, что ей больше не стыдно выходить в свет (младший сын Пэйлин тоже страдает от этого недуга, она знала об этом во время беременности и все равно не сделала аборт).
В конечном счете, герои ленты в той или иной мере жертвы обстоятельств. Сара Пэйлин лишь откликнулась на зов соратников, искренне желая послужить партии и стране. Стив Шмидт вообще не хотел участвовать в кампании, но из уважения не смог отказать, даже несмотря на обещание жене. А что именно он громче всех ратовал за кандидатуру сенатора с Аляски — так просто времени, чтобы все как следует проверить, у него не было. Джон Маккейн безнадежно уступал в главной схватке всей своей жизни — что еще ему оставалось делать? Когда он принимал судьбоносное решение в окружении подзуживающих советников, то осознавал, что сильно рискует, — и все же поставил на темную лошадку. Поставил — и продул. С азартными людьми, особенно если они загнаны в угол, такое случается — в казино, на ипподроме или в большой политике. Это — в духе игры, и в этом смысле игра не изменилась.
Возможно, дело в названии, которое уводит мысль не в ту степь. «Игра изменилась*» — о том, как герои пытаются переломить ход одной конкретной политической гонки. Практически исчерпав арсенал доступных средств, они изобретают этакое оружие возмездия, которое в итоге всех их губит. Большую часть хронометража занимает не столько политическая борьба, сколько воспитание и обучение Пэйлин. Штабные стратеги хлопают в ладоши, восторгаясь природному дару начальницы-подопечной располагать к себе людей, но чаще хватаются за голову, потому что возможный вице-президент не в курсе, что есть две Кореи, не знает, что такое ФРС, и думает, что теракт 11 сентября организовал Саддам Хусейн. Авторы с нескрываемым удовольствием смакуют ее некомпетентность и быстро забывают о том, что игра и вправду изменилась.
Пэйлин, как отчасти и Обама, стремительно взмыла вверх благодаря — и в угоду — новым технологиям. Об этом заговорили тогда же, в 2008-м. В самом начале фильма Роача об этом тоже идет речь, однако любопытная, пускай и не слишком свежая мысль, вскоре теряется между умеренно увлекательными сценками, в которых героиня учится правильно произносить фамилию своего оппонента Байдена и президента Грузии Саакашвили. Между тем, не лишним было бы задаться вопросом, к чему ведет превращение демократических процедур в увеселительное зрелище. Ведь тот же Обама на поверку оказался куда прозаичнее слез, пролитых во время объявления его победы. Кто знает, может, в следующий раз за кресло в Овальном кабинете будет сражаться какой-нибудь Дуэйн Элизондо Маунтин-Дью Герберт Камачо из «Идиократии». Но с подобными вопросами, видимо, надо обращаться к Аарону Соркину.
