Сергей Филиппов родился 24 июня 1912 года в Саратове в семье слесаря и портнихи. В школе юный ученик быстро заработал репутацию сорванца, хотя были у него и любимые предметы — например, химия. Первое и второе однажды соединилось в выпускном классе: поставленный без ведома учительницы опыт с соляной кислотой привел к тому, что занятия во всей школе были прекращены на несколько дней — в здании оказалось попросту нечем дышать. Филиппова исключили — не дожидаясь вручения аттестатов.
Необходимо было помогать семье — и бывший школьник стал учеником пекаря. Однако в какой-то раз забыл посолить воду для теста — и пришлось ему идти на завод нагревальщиком заклепок. Но и там он долго не задержался, правда, теперь уже по причине болезни. Следующий этап производственной карьеры — ученик токаря. На сей раз Сергей даже получил разряд — который, впрочем, не помог в дальнейшем трудоустройстве. Поэтому еще год молодой человек потратил в профшколе садоводства. Затем — очередной виток судьбы: учеба на плотника…
Так бы долго и бродил молодой Филиппов по свету в поисках подходящей профессии, пока вдруг случайно не попал в местный клуб во время занятий балетной студии. Чем-то это его привлекло — и он записался. Увлечение оказалось серьезным, налицо были положительные результаты — и вскоре было принято решение продолжить обучение в столице. Увы, в Большом театре на тот момент прием уже был окончен — а то как бы еще сложилась судьба будущего любимца публики?.. Пришлось ехать в Ленинград — но и там Сергею не повезло со сроками. Зато повезло, что рядом с Хореографическим училищем оказался Эстрадно-цирковой техникум — и там тоже было балетное отделение.
Проведенные в техникуме три года тоже не были безоблачными — Филиппова выгоняли и оттуда. Но тут уже у него появился настоящий покровитель — известный в то время артист и балетмейстер Петр Гусев. Он сразу почувствовал, что из этого тощего и долговязого паренька может получиться толк: «Он мог бы быть непревзойденным классическим танцовщиком, — говорил Гусев впоследствии. — У него превосходные ноги, великолепной формы и невероятной силы. Для классического танцовщика ему было отпущено всё. Прыжок был. Жест был. Сила была». Правда, при этом педагог признает, что не раз вынужден был выгонять любимого ученика из класса — за то, что тот то и дело позволял себе смешить остальных, пародийно выполняя упражнения: «Стихия комического прорывалась в нем с огромной силой».
Но причина, по которой Филиппов вынужден был в итоге оставить балет, крылась в другом. Отучившись в техникуме, он был принят в Театр оперы и балета и получил свою первую роль в балете «Красный мак». Роль была крошечная — всего один танец кочегара. Но даже ее артист успел исполнить только четыре раза — и после четвертого свалился за сценой без сознания: сердце. Осмотревший Сергея врач поставил крест на дальнейшей его балетной судьбе.
Пришлось, как говорится, переквалифицироваться в драматические артисты. В 1934 году в Ленинграде на короткое время возник эстрадный Театр-студия под руководством знаменитого артиста Федора Никитина (сыгравшего, например, в легендарном «Обломке империи»). Вместе с молодыми соратниками он подготовил программу, состоящую из нескольких самостоятельных концертных номеров. Филиппов участвовал в чеховской шутке «Предложение». И заслужил первую в своей жизни «серьезную» рецензию в прессе: «Особенно хочется отметить Филиппова, — писал журнал «Рабочий и театр». — Он, наряду с речевой культурой, обнаруживает необычайное богатство жеста — его руки запоминаются не меньше, чем чеховские слова». Замечание оказалось пророческим: именно пластика стала основным козырем актера.
После распада Театра-студии он некоторое время выступал в концертах Госэстрады, популярностью пользовались его номера — комические танцы — в мюзик-холле. Там он и попался на глаза режиссеру Николаю Акимову, который сперва позвал его в свою экспериментальную мастерскую, а чуть позже — в возглавленный им в 1935-м Театр Комедии.
В Театре Комедии Филиппов зачастую играл роли небольшие, но характерные. Но была у него и центральная роль — в спектакле «Простая девушка», поставленном знаменитым Эрастом Гариным. Он играл здесь человека, на людях — абсолютно мирного и добродушного, а дома, в кругу близких, — настоящего деспота. Спектакль пользовался особой популярностью у зрителей, настолько особой, что в разные годы трижды восстанавливался — и неизменно с Филипповым.
Кинодебют Сергея Филиппова состоялся через два года после театрального. В картине «За Советскую Родину!» (1937) ему доверили сыграть в эпизоде врага, со спины нападающего на красноармейца — и после разрыва гранаты падающего с бревна в ледяную воду. И хотя в фильм, разумеется, вошел лишь один дубль, на съемках актер самоотверженно бросался в воду четыре раза. Тут-то и вспомнилось ему отчетливо детство, проведенное на берегу Волги.
Отважного артиста заметили — и новые приглашения не заставили себя долго ждать. Правда, специфическая, скажем так, внешность Филиппова использовалась исключительно однобоко — ему неизменно доставались персонажи с ярко выраженной отрицательной окраской: погромщики, саботажники, анархисты, диверсанты. Короче, почти все сплошь злодеи, штатным исполнителем которых актер рисковал остаться на всю свою жизнь. Но постепенно киношники стали обращать внимание и на его комическое дарование — что тоже «гармонировало» со странным сочетанием, по словам режиссера Надежды Кошеверовой, «внешней уродливости и обаяния». В воплощаемых Филипповым образах стали преобладать остросатирические нотки.
Стоит отметить, что с самого начала он снимался у выдающихся режиссеров. У братьев Васильевых — в фильме «Волочаевские дни», у Козинцева и Трауберга — в «Выборгской стороне», у Зархи и Хейфица — в «Члене правительства», у Юткевича — в биографии «Яков Свердлов», у Кулешова и Хохловой — в ленте «Мы с Урала», у Роу — в «Кащее бессмертном», у Жарова — в «Беспокойном хозяйстве», у Кошеверовой и Шапиро — в «Золушке». И это — только за первые десять лет.
Из множества «маленьких» ролей этого периода («маленькие» ставим в кавычки, потому как не бывает маленьких ролей — бывают маленькие актеры, и Сергей Филиппов своим примером это блистательно доказал) имеет смысл выделить следующие. В фильме Климентия Минца «Приключения Корзинкиной» (1941) актер сыграл мастера художественного слова, пытающегося прочесть «Умирающего гладиатора» Лермонтова в то время как внутри его фрака бегает в поисках выхода белая мышка. Об этой сцене Минц много позже писал, что это был «чистый кинематограф — комический иллюзион в добром старом понимании». Снимая «Новые похождения Швейка» (1943), Сергей Юткевич позвал его на эксцентрическую роль фашистского ефрейтора Шпукке, в которой позволил Филиппову активно использовать приемы гротеска и буффонады. А уже после войны артист вновь появился у Юткевича в картине «Здравствуй, Москва» (1946) — представ в образе баяниста и жулика Брыкина, беспощадной и очень злой карикатуре на тип праздного хама, от которого следовало бы избавляться советскому трудовому народу.
Филиппову практически не суждено было сыграть в кино большие, крупные роли. Вряд ли он был бы против — но как-то так вышло, что зачастую режиссеры видели его только как «острую приправу к пресному блюду». Безусловно, чаще всего артист (в свою очередь называвший подобные свои появления «гарниром») стопроцентно оправдывал их ожидания. Он прекрасно знал за собой эту силу: способность своим появлением вытянуть любой эпизод и в целом — любую картину. Говорили (уж не можем сказать наверняка, насколько это соответствует истине), что Сергей Филиппов был единственным актером в СССР, которому выплачивали гонорар не после, а до начала съемок! Это сейчас подобное в порядке вещей, но в советской бухгалтерии такое никак не приветствовалось. И тем не менее для Филиппова делали исключительнейшее исключение — иначе ведь он мог попросту отказать! И он, в принципе, мог себе это позволить — и даже должен был бы. Ведь с годами становилось всё очевиднее, что даже при всем его мастерстве однообразные эпизоды наслаиваются друг на друга — и на автомате выдаваемый «класс» волей-неволей вел к самоповторам.
Хотя зритель, разумеется, как раз на это не обращал никакого внимания — напротив, популярность актера только росла, и его имя на афише действительно могло помочь «собрать кассу». Филиппов принадлежал к тому крайне малочисленному кругу народных любимцев, появления которых на экране ждали, заранее затаив дыхание. И как только он появлялся, на лицах тут же непроизвольно возникали улыбки, люди в предвкушении переглядывались: «Ну, гляди, сейчас чего отчебучит!». И пусть актер редко задерживался на экране дольше, чем на несколько минут, эти минуты были сродни хорошему анекдоту: его неповторимые мимика и жесты запоминались, а сказанное им зачастую вмиг уходило в народ.
Исключением в творческой судьбе Филиппова стала серьезная роль Казимира Алмазова в фильме Александра Ивановского и Надежды Кошеверовой «Укротительница тигров» (1954). Она, как писала биограф актера Мария Шувалова, «доставила Сергею Николаевичу такую обширную прессу и такое единодушное признание его успеха, какого он не имел в кино никогда. {…} В роли Алмазова ярко и концентрированно проявляются наиболее сильные стороны его дарования — сатирическая заостренность приемов, острота характеристики, беспощадность обличения, доходящая до гротеска, пластическая завершенность и выразительность внешнего рисунка». Филиппов играет здесь тщеславного, а главное — жестокого дрессировщика, представителя «старой школы», еще присутствующей в советском цирке, но неумолимо отживающей свой век. И это — уже не эпизод, это — настоящий образ, объемный, выпуклый, со своею судьбою, проходящей через всю картину. Разумеется, максимальное внимание здесь все же отдано Людмиле Касаткиной и Павлу Кадочникову, исполнителям главных ролей. Но персонаж Филиппова — это полноправный антагонист, это тот центр тяжести, который уравновешивает сюжетные «весы», придавая истории накала и драматизма. Актер прекрасно справляется с поставленной перед ним задачей — и сейчас остается только недоумевать, почему и после этого ролей подобного уровня в его фильмографии не прибавилось.
Но, пожалуй, сегодня при имени Сергея Филиппова в первую очередь вспоминается все же не Алмазов, а почтенный лектор, приглашенный товарищем Огурцовым выступить с короткой, минут на сорок, лекцией на праздновании Нового года в Доме культуры. В «Карнавальной ночи» (1956) Эльдар Рязанов — не без помощи, разумеется, своих сценаристов Бориса Ласкина и Владимира Полякова, — добился не только изумительной легкости повествования, но и совершенства формы: ни лишнего слова, ни лишнего движения! Роль Филиппова — как обычно, довольно мимолетная, — идеально вписана в царящую вокруг праздничную суматоху, и не «спасает» картину (как это бывало в некоторых других случаях), а чрезвычайно удачно ее дополняет, являясь этакой «вишенкой» на торте. В нескольких отведенных ему минутах артист яркими мазками рисует карикатуру на весь тот консерватизм, против которого восстают молодые герои, и предложенный авторами фильма способ «борьбы» с этим пережитком — одновременно и смешной, и правдивый, и поучительный. Тема лекции «Есть ли жизнь на Марсе?» и основной ее тезис — «Но стоит нам только взять телескоп и посмотреть вооружённым глазом, то мы увидим две звёздочки, три звёздочки, четыре звёздочки… Лучше всего, конечно, пять звёздочек!» — навсегда вошли в нашу обиходную речь.
Особая глава в творчестве Сергея Филиппова — его встреча с другим великим комедиографом, Леонидом Гайдаем. Увы, начало их совместной работы было омрачено: фильм малоизвестного тогда режиссера «Жених с того света» (1958, для Гайдая это была всего вторая киноработа), резко высмеивающий бюрократизм, был подвергнут жесткой цензуре. Причем настолько жесткой, что из полнометражного он превратился… в 50-минутный. Под сокращение — в том числе — попали и все сцены с Филипповым…
Однако спустя годы Гайдай нашел, чем компенсировать эту трагическую историю — и подарил артисту главную роль всей его жизни: Кису Воробьянинова, памятного всем нам предводителя дворянства из «12 стульев» (1971). И что интересно: существует версия, что Гайдай, пробовавший на роль Остапа Бендера очень многих, первоначально утвердил Александра Белявского — и вроде бы даже начались уже съемки. Однако вскоре стало очевидно: Филиппов своей игрой «забивает» Белявского напрочь, подминает его «под себя» так, что фильм получается не об Остапе, а о Воробьянинове! Но подобное все же в планы автора не входило — в результате чего в фильме появился Арчил Гомиашвили.
Филиппов прекрасно понимал, какой для него это шанс, насколько идеально «сидит» на нем эта роль. Изголодавшийся по материалу, явно соскучившийся на своих «вторых планах» по настоящей игре, артист настоял на съемках, даже будучи очень серьезно больным. И только перед озвучанием ему сделали опасную операцию — закончившуюся, по счастью, удачно. Впоследствии Гайдай неизменно снимал актера и в других своих картинах.
Среди прочих лент Филиппова также можно особо выделить «Мы с вами где-то встречались» (1954), «Двенадцатая ночь» (1955), «Девушка без адреса» (1957) и «Девушка с гитарой» (1958), «Неподдающиеся» (1959), новелла Рязанова «Как создавался Робинзон» в альманахе «Совершенно серьезно» (1961), «Зайчик» (1964), «Не горюй!» и «Новые приключения неуловимых» (обе — 1968), «Тень» (1971), «Веселое сновидение, или Смех сквозь слезы» (1976).
«Синяя птица» (1976) в биографии актера не занимает выдающейся строчки — очередная маленькая роль, почти даже крохотная. Но не упомянуть ее невозможно — ведь поставил фильм легендарный голливудский маэстро Джордж Кьюкор. Это был период потепления в отношениях между двумя супердержавами — и кинематографисты, что называется, «наводили мосты». Экранизацию пьесы Метерлинка осуществляли силами двух студий: от США — «Двадцатый век Фокс», от СССР — «Ленфильм», от них — исполнители главных ролей, от нас — все остальные. Филиппова Кьюкор утвердил Филиппова безо всяких проб, сказав при этом: «Только не забудьте, когда будете приходить на съемки, брать с собой свое лицо!» — и не раз дружески «напоминал» ему об этом позднее.
Спустя время, когда дело дошло до премьеры, советские администраторы «позабыли» пригласить Филиппова на торжественный вечер: ну что он там сыграл? Но Кьюкор, заметив отсутствие понравившегося ему артиста, сказал: «Я без него не представляю премьеру!» — и настоял, чтобы того срочно нашли и немедленно привезли. Звал, быть может, и с собой в Голливуд — да не сложилось.
За пару лет до смерти (а умер он 19 апреля 1990 года) Филиппов сыграл еще в одном знаменательном фильме, обязательном к просмотру — в «Собачьем сердце» Владимира Бортко (1988). Его появление вновь было мимолетным — и вновь, как и всегда, запоминающимся. Его пациент всего-то и произносит: «25 лет, клянусь Богом, ничего подобного. Последний раз — в Париже, на Рю-де-ла-Пер», — но произносит так, как был способен это произнести только Сергей Филиппов.
Актриса Нина Гребешкова, супруга Гайдая, вспоминала о коллеге: «Он играл всем, чем только можно — глазами, бровями, носом». Но, конечно, не следует забывать, что каждое его движение, каждый его жест не рождались сиюминутно (как можно порою подумать), а были серьезно обдуманы и тщательно отработаны. Это только кажется, что смешить — легко. Но так смешить, чтобы ждали твоего появления и потом смеялись десятилетиями, — для этого был нужен не только талант, но и мастерство. А мастерство — это и есть работа: репетиции, съемки, спектакли.
И в завершении одно воспоминание — о том, как в городах проходили сборные концерты, в которых участвовали многие знаменитые артисты: кто стихи читал, кто песни пел, кто сценки из спектаклей разыгрывал. И вот выходит на сцену Филиппов. Зал встает ему навстречу, встречая любимца бурей аплодисментов. Филиппов не может произнести ни слова, жестами просит зал успокоиться — но народ останавливаться не собирается. Актер разводит руками: «Мол, тогда я пошел», — и уходит за кулисы. Зал не умолкает. Филиппов появляется снова — и это уже гром оваций, настоящее неистовство, полный восторг!.. В результате он мог вообще ничего не сказать — ему достаточно было просто появиться. А зрителям достаточно было его просто увидеть. Его — Сергея Филиппова.
