В рамках промо-тура фильма «Кориолан» в Москву приезжал британский актер Рэйф Файнс, для которого работа над этой картиной стала режиссерским дебютом. Мы поговорили с ним сначала о Шекспире, а потом перешли к Тургеневу и закончили Диккенсом. На видео сокращенная версия беседы.
— Я знаю, что Джон Логан написал сценарий примерно в 2009 году. Вы начали снимать фильм в 2010. Тогда никто и подумать не мог об акциях протеста, которые журнал Time назовет «Арабской весной». По какой причине вы три года назад решили взять именно этот сценарий для своего режиссерского дебюта?
— Эта идея созревала во мне в течение нескольких лет. Я не мог от нее избавиться. Я ставил ее же в театре. Я чувствовал, что под шекспировским текстом скрывается провокационный политический триллер, если угодно, имеющий кинематографическую ценность. Наверное, это стало своего рода убеждением. Мне нравится качество описанного конфликта. Нравится, что Шекспир создал такого сложного главного героя, фактически — антигероя. Любить его нелегко. Мне нравится, что нам, зрителям, непросто ему сопереживать. Что на пути к этому есть преграды. Это проверка для зрителя. Наблюдая за Кориоланом, невозможно оставаться спокойным. Можно злиться, можно расстраиваться, но оставаться спокойным ты не можешь. В этом произведении есть качественный стержень. — Но, в то же время, это далеко не самая экранизируемая пьеса. Мне известно только о четырех, кажется, фильмах по ней, и большинство из них снимались для телевидения. Почему такой герой, как Кориолан, так малопопулярен среди кинематографистов?
— Шекспира вообще очень тяжело переносить на экраны. Лишь несколько картин по Шекспиру имели коммерческий успех. Большинство же фильмов ограничивались признанием критиков. Я думаю, что сейчас, при данных обстоятельствах, предлагая зрителю Шекспира, сложность в постановке которого широко известна, неизбежны проблемы с восприятием. А мои коллеги считают, что проблемы будут. Но, мне кажется, что в этом произведении есть потрясающая история, которая и в наше время увлекает, потому что играет роль триллера, и срабатывает это благодаря простой вещи: «А что же будет дальше?» Она наполнена вопросами о том, как и почему мы не способны управлять современным нам обществом... Мы, конечно, пытаемся создавать какие-то мгновения гармонии, этакую Утопию, но мировая история доказывает, что это идеал, которого не существует. Но есть мгновения надежды, пусть и за ними часто идут мгновения боли, трагедии.
Внимание! Спойлер Я считаю, что у Кориолана такой миг надежды наступает, когда он падает к ногам матери. Именно тогда открывается его скрытая сущность, спрятанная внутри уязвимость этого человека. Меня эта сцена и ее смысл всегда очень трогали. Все политические и настоящие баталии, которые имеют место в этом фильме, — это результат чрезвычайной уязвимости Кориолана. В ней — его миг надежды. Достигнув этого мгновения, он заключает мир, и за это его убивают.
Думаю, Шекспир написал это, с великим отчаянием думая о судьбе человечества.
— Вы работали с самыми разными режиссерами, например, с Кронебергом, Спилбергом, Рэдфордом. Какой режиссер более всего повлиял на вас как на постановщика? Может быть, вы к кому-то из них обращались за помощью во время работы?
— Думаю, на меня повлияло несколько людей. Фернанду Мейреллиш, который снял «Преданного садовника», глубокое видение и гибкий стиль операторов Сэзара Шарлона и Барри Экройда. Сейчас популярна съемка подвижной, ручной камерой. Я знал, что мои ресурсы ограничены, времени — мало, и мне нужен был тот, кто с помощью быстрого передвижения камеры сможет создать хорошую физическую динамику. Барри Экройд — как раз такой человек. То, как он работает с камерой, как он с ней двигается, инстинктивно находя нужный кадр... У него глаз гения. Он также часто работает с Кеном Лоачем. Но там у него совсем другой стиль. Камера в лентах Лоача всегда спокойна, пассивна, она смотрит, наблюдает со стороны. В некоторых сценах, особенно с Ванессой Рэдгрейв, мне нужно было именно такое поведение камеры. Стиль Кена Лоача хоть и кажется проще, на самом деле это сложнее — делать простой кадр важной частью повествования. Я сам люблю такой стиль съемки, но это сложно, поскольку требует достаточно большого количества времени... Еще бы я назвал венгерского режиссера Иштвана Сабо. Он очень четко подходит к тому, как надо использовать камеру, и мне это тоже очень нравится.
— Кстати, о Ванессе Рэдгрейв, которая играла в вашей картине. Она недавно сыграла в фильме «Аноним». Вы думали когда-нибудь о том, кем на самом деле был Шекспир?
— Чутье мне подсказывает, что он был Уильямом Шекспиром из Стратфорда-на-Эйвоне. Я знаю, что существует множество теорий о том, кем он был на самом деле. Мне мало что известно о сути споров, я не знаю, почему вдруг он может быть не тем, кем его считают. Получается, я должен относиться иначе к «Королю Лиру», потому что автором этой пьесы, возможно, был Фрэнсис Бэкон. Это сбивает с толку. Я думаю, это второстепенная проблема, в которой незачем слишком уж копаться.
— Вопрос от одного из наших читателей под ником IgRoman. Он спрашивает: «Вы собираетесь сниматься в фильме по пьесе Ивана Тургенева «Месяц в деревне», так ли это?»
— Это возможно. Но сейчас пока идут только обсуждения, переговоры. Но я бы очень хотел. Сняться в русском фильме по Тургеневу — это большая честь.
— Я слышал, что вы собираетесь, точнее, уже начали изучать русский язык и сегодня ходили в музей Тургенева. Русский язык ведь достаточно сложный для изучения, может, чуть полегче, чем китайский… Какие методы вы используете в изучении русского языка? И еще вопрос: почему многие британские и американские актеры так любят русскую классику? Например, Чехова, в одной из пьес которого вы уже играли (речь идет о пьесе «Иванов» — прим. ред.).
— У меня очень давно не было уроков языка, так что мой русский серьезно ухудшился. Я учил русский в Лондоне и один раз здесь, в Москве. Что касается вашего вопроса, то Чехов, я думаю, просто находит отклик в сознании англичанина. Не уверен, что знаю, почему это происходит, но в Чехове есть гуманизм, который близок англичанам. В английской литературе много наблюдают за людьми, взять хоть Джейн Остин, Томаса Харди, Чарльза Диккенса. Нам нравится вот так осторожно наблюдать за жизнью, и Чехов разделяет этот наш интерес даже в самых банальных вещах. И еще очень важно чувство юмора, свойственное Чехову, самоирония, которая близка и нам.
— И последний вопрос. Правда ли, что вы собираетесь снимать фильм «Женщина-невидимка*» про Чарльза Диккенса. Кто сыграет самого Диккенса?
— Пока не знаю. Вполне возможно, что его сыграю я сам, но в данный момент я решаю, кто исполнит роль его девушки, Эллен Тернан. — А когда начнете снимать?
— В этом году.
