В конце 1990-х-начале 2000-х был подъем русского кино, когда молодые актеры, вы в частности, приходили и играли в фильмах по сценариям, которые сейчас вряд ли бы кто-нибудь поставил. Что случилось за эти годы с отечественным кино на ваш взгляд? Почему сейчас этого не происходит?
Раньше не было рынка идей, как такового, но при этом рождались яркие личности, у которых была необходимость высказаться... И были люди, которые могли и хотели финансировать все это, люди, которые хотели учиться продюсировать. В то время все учились, это был момент обучения. А на выходе получались, в какой-то мере, дипломные картины. Потом всем показалось, что мы уже научились снимать кино, и кинематограф как бы начал работать «по закону», правильно, верно. Исчезла толпа нелепых инвесторов, кончились легкие деньги. Кто-то, из тех кто пришел, остался в этом профессионально, появился заказ на кино. В наши дни уже мужественные продюсеры будут решать, что финансировать, а что нет. Но решать они это будут согласно своему опыту, который появился как раз в то бесшабашное время, когда они помогали другим состояться личностно, сформировать свой вкус и свой опыт. Теперь они им делятся.
Когда было сложнее играть в кино сейчас или 10-15 лет назад?
Тогда было прикольнее, свободнее. На самом деле, в большинстве проектов, в которых я тогда участвовал, сам с самого начала выступал, грубо говоря, соучастником заварушки: копродюсировал проекты, искал деньги, идеи, сводил людей, объединял единомышленников. Тогда были мои самые ценные годы, у меня было много сил, я понимал, что это мое время. Чего-то удалось добиться — мы сняли ряд картин и благодаря той энергии, они, на мой взгляд, неповторимы.
Сейчас кино — это более выверенная штука. К тому же обрел свою убийственную силу сериал. Кино в нем растворилось, теперь оно ищет свою золотую середину. Нет поступательного движения рынка, нет науки, по которой бы снималось кино именно так, как ему положено сниматься. Нет фундаментального рынка как в Голливуде, в Индии, в Европе. Наше кино как наш народ: есть очень богатые и нищие, а серединки нет. Также и кино — есть богатое государственное кино, а есть кино возрождающееся. К такому кино можно отнести нашу картину «Упражнения в прекрасном». Это финансово аккуратно сделанное кино, реально сделано за реальные деньги. Оно сделано с умом, потому что это были наши деньги. Мы сами у себя не воровали ни в финансовом, ни в художественном смысле.
Кадр из фильма «Упражнения в прекрасном»
«Упражнения в прекрасном» занимают особое место в вашей фильмографии?
До этого… да и сейчас тоже… мне катастрофически не хватало проектов, в которых бы я мог высказаться по полной. А «Упражнения в прекрасном» — это именно такой проект. Мы с самого начала знали, о чем делаем кино, и мы сделали его с удовольствием и с любовью.
Дело в том, что ведь главные действующие герои в картине — это актеры. Мы сами пытались разобраться, кто мы такие на самом деле. Каждый раз, играя спектакль на сцене, мой герой в этом разбирается. Я терпеть не могу своего персонажа и с ужасом думаю, что я когда-нибудь превращусь в такого парня, если уже не превратился.
Я так понимаю, что пьесу, по которой был поставлен одноименный фильму спектакль, вы писали втроем. Наверняка были какие-то сюжеты, истории, которые вы хотели включить в пьесу (и в итоге в картину), но по каким-то причинам не включили?
Конечно. Актерские гастроли — это мнимое ощущение свободы, независимости, особенно, если это сопряжено с успехом. Это время полета… сначала едешь, едешь, а потом трамплин и ты раз — и полетел. Но все приключения в большей степени связаны с порочной стороной этой медали. Но как раз об этом-то мы и не хотели особо говорить. Каждый актер воспринимает происходящее на гастролях в меру своей испорченности. Я знаю актеров (иногда и сам отношусь к ним), которые выходят и гуляют по городу. А иногда набухаешься после спектакля и спишь... А у кого-то бывают романтические приключения, кто-то ловит за косу свою любовь. Каждому свое. Но я гастроли люблю. Я давно не умею отдыхать с пустыми руками… Я и отдыхаю на гастролях, я и заряжаюсь там, я и болею, я и лечусь... Треть года я провожу на гастролях, и они позволяют мне уехать за пределы этого Садового кольца, отдохнуть от Москвы, отдохнуть от себя московского и побыть наедине с самим собой, родить какую-то идею, стих написать или песню, пройтись по городу, посмотреть, как живут другие люди, поговорить с кем-то, узнать побольше правды, нежели в Москве... Именно об этом мы хотели рассказать (и рассказываем) в картине. И эти более или менее серьезные разговоры оказались в итоге важнее наших пьяных выходок и драк. И в фильме есть одна реальная история, которую мы не играем в театре, когда меня чуть не грохнули... Это правда, это наша страна. Мы ее показали достаточно ловко. Спасибо оператору Семену Яковлеву — ему удалось стильно снять местами совсем не стильную, к сожалению, Россию. Сделать это красиво и без перегибов, местами даже полурепортажно. Ведь наша картина такая, что не каждый профессиональный режиссер совладал бы с нею. Это кажется, что она о легкой жизни, но она снята с большим трудом и очень вымерена. Например, в спектакле сцена в поезде идет 40 минут, а в картине 14 минут. У нас были огромные бои, и мы сокращали тексты, убирали шутки — то, что пользуется огромной популярностью на театральной сцене.
Съемки сцены фильма «Упражнения в прекрасном» в декорации купе поезда
Знаете, что отличает профессионального актера от любителя? Любитель может хорошо, даже лучше профессионала, сыграть премьеру, но потом спектакль будет остывать и разрушится, потому что у любителя нет навыка и способа растить свою роль, растить спектакль. Мне кажется, это основное отличие профессиональной работы от непрофессиональной. В кино это также работает. Кино может хорошо дебютировать, быть показанным на фестивале, а дальше оно растворится в публике, во времени, в деньгах, которые были на него потрачены. Пример «Цитадели» и «Предстояния» на лицо... Хотя посмотрим, может, «Цитадель» все-таки возьмет «Оскара». Что же касается нашей картины, то она из тех, которые стартуют, и потом живут дальше сами по себе. А в нашем фильме есть хороший запас прочности, потому что то количество информации и те секреты, которые мы заложили в нее, можно будет смотреть по нескольку раз, как, в свое время, хорошие гайдаевские комедии.
Поскольку мы онлайн-издание, я не могу не спросить о социальных сетях. Я помню в свое время, вы ушли из Твиттера?
Я вернулся. Я там что-то пописываю. Но меня больше нет нигде, ни в ВКонтакте, ни в других социальных сетях. Наверное, это нужно людям, которые хотят высказываться, хотят общаться. Мне же общения хватает. Я очень много общаюсь с людьми, я много говорю. И Твиттер для меня — это идеальная форма общения. Если накипело, если я родил какую-то мыслишку, если надо с кем-то списаться, или у меня есть потребность пошутить, то реализацию всех этих возможностей я нашел в Твиттере. Никакой ВКонтакте или Facebook не заменят живого общения в Твиттере. Для меня это реально живое общение, я уехал куда-то, мне скучно, страшно, одиноко или глупость какую-то хочу сказать — я выскажусь в Твиттере.
