— В прошлом году выходил фильм «Солт», действие которого происходит в России.
— Вам он понравился?
— Да, мне понравился фильм в плане экшна, там он очень хорош. Когда тебе кажется, что вот сейчас он закончится, но действие все продолжается и продолжается... Это было здорово. Но все равно есть проблемы. Вы же не впервые в России. Разве вы здесь видели людей, пьющих водку и говорящих: «товарищ, на здоровье»? Это выглядело как карикатура.
— Вы правы.
— Это какая-то пропаганда?
— Это и была карикатура, как вы и сказали, все верно… Хотя тогда мы думали по-другому.
— Когда я был в кинотеатре и смотрел «Солт», то думал: «Это про 1980-е, что ли? Я смотрю фильм «Нет выхода»?»
— Это отличный фильм, я только за.
— И «Солт» был запланирован как крутая франшиза...
— Очень надеюсь, что так и будет. Очень.
— Есть ли какой-то прогресс?
— Мы сейчас занимаемся сценарием.
— Его пишет тоже Курт Виммер?
— Да, Курт пишет сценарий. На самом деле, я его жду уже в ближайшее время. Прямо не терпится. Анжелина очень хочет сделать продолжение. Мы ждем только хорошего сценария.
— Возможно ли услышать от вас хотя бы намек на будущий сюжет?
— Нет... Понимаете, я люблю держать содержание фильмов в секрете, потому что считаю, что один из постулатов взаимодействия со зрителем таков: чем больше сюрпризов, тем интереснее. Мне хочется, чтобы зрителю было интересно. Солт как персонажу нужно, в каком-то смысле, найти себя заново, потому что она в прошлый раз сумела себя саму «вычислить», после чего многое из того, что она знала о своем мире, изменилось. Поэтому нам и пришлось придумывать... В первом фильме нам удалось увлечь зрителя, заставить гадать, хорошая она, плохая, и кто она вообще такая... Во второй раз это уже не получится, все знают, кто она. Поэтому нам пришлось придумывать новый язык, который заставил бы зрителя думать: «Так, и что она делает? Зачем она это делает?» То есть, там вопрос в основном «зачем-почему», а не «кто-что». Думаю, в этом и есть одно из основных отличий.
— И надеюсь, на этот раз в трейлере не будет спойлеров.
— Ну, это не в моей власти, этим занимается студия. К несчастью, рекламные материалы лучше всего срабатывают тогда, когда в них побольше запихнешь. Вот и запихнули.
Анжелина Жоли в фильме «Солт»
— Давайте поговорим о «Москве*», о том, что происходит с проектом...
— В данный момент сценарий пишет Дэвид Коэпп. Значительная часть действия происходит в Москве. Поэтому фильм так и называется.
— Это рабочее или окончательное название?
— Сейчас это просто название. Думаю, что ближе к делу в Paramount решат, лучший это вариант названия из возможных или нет. Я пока не знаю. Мне кажется, хорошее название — это то название, которое говорит больше, чем кажется. «Москва» не говорит ничего сверх того, что есть, так что, наверное, мы будем искать другое. Но, знаете, бывает так, что ты ищешь что-то новое, а в итоге возвращаешься к самому первому.
— Значит, действие все-таки будет вращаться вокруг миллиардера, похищения и так далее?
— Да, в основном так, хотя сейчас уже есть кое-какие изменения. Думаю, что мы постараемся кое-чем как следует удивить зрителей.
— А когда вы планируете приступить к съемкам?
— Как только закончим сценарий, и если он понравится студии, то, полагаю, в следующем году.
Кадр из фильма «На грани»
— Одним из ваших следующих фильмов будет картина «На грани» с Сэмом Уортингтоном.
— Да.
— Честно говоря, мне непонятна жанровая принадлежность этого фильма. Он ведь про копа, который хочет покончить с собой, и неясно, то ли это триллер, то ли драма, и премьеру вы переносите в Торонто, так?
— Насчет премьеры я не знаю… Возможно, вы правы. Что же касается фильма, то мне в нем нравится именно невозможность определить жанр. В нем есть немного триллера, немного боевика, немного драмы, немного комедии. Там и вправду довольно много смешных моментов. Но если все-таки надо определиться с жанром, то это будет экшн-триллер. Там много экшна. Как в «Солт». Разница состоит в основе, в сюжете, в истории Сэма, вокруг которой развиваются еще пять других историй. Ты переходишь от первой ко второй, от второй к третьей, потом возвращаешься к Сэму, переходишь к еще одной истории, а потом снова возвращаешься к нему... Он как бы клей для остальных сюжетных линий. И когда тебе уже кажется, что ты понял, в чем суть, тебя переключают на другую историю, и ты говоришь: «Так, секунду, а этого я не знал!» По-моему, это самая сложная работа — сделать фильм, в котором нельзя вот так сразу понять, что происходит, где можно по-настоящему удивиться. Это очень непросто, потому что зрители видели уже столько фильмов, что могут предсказать твои действия. Но в нашей ленте предугадать что-либо будет очень нелегко. И еще, вы удивитесь, но там есть и комедия: местами это очень смешной фильм. Я работал над одной из серий «Смертельного оружия», кажется, над второй частью, и там очень смешное без проблем соседствовало с очень серьезным. Конечно, наш фильм — не то же самое, но ситуация похожая.
— Звучит увлекательно.
— Я думаю, это будет интересное кино. Да и Сэм показывает то, чего в нем никто еще никогда не видел. По крайней мере, я точно. Мне нравятся все его герои, в «Терминаторе», в «Аватаре»... Это сильные люди, герои, которые не особенно выказывают собственные внутренние переживания. Этот же герой — сильный, но при этом весьма эмоциональный человек, ведь он настолько в отчаянии, что уже готов совершить самоубийство. И в нем замечаешь то, чего раньше не видел, поэтому Сэм становится еще большей кинозвездой, чем был до этого. Зритель узнает его таким, каким раньше не знал, и это очень хорошо для фильма.
— Мне, на самом деле, очень нравится Сэм, он напоминает молодого Мела Гибсона.
— Да, я с этим согласен.
— В фильме «На грани» он только актер или выполняет также и функции продюсера?
— Только актер. Ему очень понравился сценарий. Претензия у него была только одна, и она очень повлияла на сценарий, поскольку мы на нее среагировали... Использовали ее, внеся в сценарий изменения. Мне понравилось, что Сэм оставил и свой вклад тоже.
— Он попал в этот фильм уже после успеха «Аватара» и «Терминатора». В этих фильмах он был не то, чтобы новичком, но не особенно опытным. А каково было работать с ним над лентой «На грани»?
— Я с ним работал впервые и не знал, чего ожидать. Он оказался невероятно нацелен на победу, всегда старался работать на «отлично». Он так серьезно отнесся к роли, к личности персонажа, что благодаря ему, фильм стал лучше, его герой стал лучше из-за такого страстного отношения. И, знаете, мне повезло, что он уже снялся в паре крупных фильмов, научился тому, чего раньше не знал. И в то же время он из тех парней, которым можно заявить: «Сэм, я не согласен и вот почему... По такой-то причине мы написали в сценарии то-то». Он достаточно умен, чтобы сказать: «Я все понял». Но одни и те же люди не могут быть все время правы. Иногда прав один, иногда — другой. Процесс идет гораздо лучше, когда люди действуют сообща. Побеждает лучшая идея, и неважно, кто ее автор. И Сэм принимал участие в этом процесс, как, впрочем, и все наши актеры. Они помогали сделать фильм лучше, а если мы говорили, что не можем использовать их идею, они отвечали: «ОК, мы понимаем». Взаимодействие было замечательное.
Сэм Уортингтон в фильме «На грани»
— После «На грани» вы планируете сделать фильм «Миф» с Сэмом в качестве продюсера?
— Да.
— Который именно «Миф»? Ходили слухи, что это будет экранизация одноименной видеоигры...
— Нет, это не видеоигра. Не хочется рассказывать слишком много... «Миф» — это программа, секретная программа, которая работает в сфере внутренних человеческих страхов. Не в смысле, страх перед мифами или мифические страхи, это некая метафора, которая превратилась в секретную правительственную программу.
— Продолжайте, я слушаю.
— Это будет круто.
— А вы уже решили, кто станет режиссером?
— Нет, пока еще рано. Я работаю над этим вместе с Джимом Кэмероном и просто в полнейшем восторге... Я с Кэмероном что угодно готов снять, это мой герой... Мне не верится, что я работаю с ним вместе, это просто потрясающе. Но говорить еще рано, у нас нет даже сценария. Будет сценарий, тогда и перейдем к делу.
— Судя по IMDB, вы разрабатываете сразу сорок проектов.
— Ну, у них там часто приписывают людям то, чего нет и в помине. У меня достаточно проектов, конечно, но уж никак не сорок.
— А как вы их выбираете?
— Я выбираю то, что мне нравится. То, что я сам бы посмотрел. Вот два главных критерия. Я прочитал, мне понравилось... И не с позиции бизнеса, а с позиции эмоциональной, творческой. Мне нравятся фильмы, где главные герои — сильные личности, как в ленте «На грани», попавшие в сложные обстоятельства и вынужденные их преодолевать. Где видно развитие персонажей. Вот такие картины меня привлекают. Обычно это боевики, триллеры, в общем, приключенческое кино.
— А что сложнее или, наоборот, легче для вас: делать большие летние блокбастеры типа «Трансформеров», среднебюджетные наподобие «Звездной пыли» или ужастики?
— Со всеми ними одна проблема: вечно не хватает денег. Просто удивительно, каким бы крупным ни был фильм, он все время требует дополнительных затрат. В моих фильмах ведь главное — не размах, а то, о чем он, и это означает другой подход к его созданию. «Звездная пыль» — это фильм для тех, у кого богатое воображение. Нам было интересно работать над ним, потому что можно было представить себе все, что угодно. «Трансформеры» — они про героя Шайи, про взросление, про то, что каждый из нас в той или иной степени переживал. У нас в молодости, может, и не было таких красоток, как Меган или Рози, но все мы хотели найти девушку, а девушки — парня. А тут еще и потрясающее развитие технологий. Третий фильм был в 3D. То, что сделал с 3D Майкл, это просто потрясающе, в этом не приходится сомневаться. Меня многие спрашивали, не настал ли конец 3D? Нет, это точно не конец 3D, просто нужен режиссер, увлеченный этим, и студия, которая знает, как правильно подойти к этому.
— Я слышал, что некоторые сцены в «Трансформерах 3» не снимались в 3D, а были конвертированы.
— Да, это так. В 3D мы сняли где-то 60%, около 20% — это CGI-3D, а другие 20% — это конвертация. Знаете, конвертация — это ничуть не плохо. Она заработала плохую репутацию благодаря тем, кто тратил на нее всего месяца два-три. Мы же начали этот процесс девять месяцев назад. И когда мы показали материалы Стивену Спилбергу, продюсеру фильма, он сказал: «Невероятно! Я не вижу разницы между полным 3D и конвертацией!» Мы показали то же самое Джиму Кэмерону, и он тоже сказал, что не может отличить конвертированное 3D от неконвертированного. Нет ничего плохого в конвертации, ее просто надо делать правильно, а не тяп-ляп. Надо потратить энное количество денег, а непросто сляпать как раз такое 3D, от которого большинство зрителей сейчас плюется.
— Но вот, кстати, о конвертации. Мы ждем «Титаник» в 3D от Джима Кэмерона, ждем «Звездные войны» в 3D от Джорджа Лукаса. И то, и другое — конвертированные фильмы. Есть ли надежда когда-либо увидеть «Матрицу»?
— Я не знаю. Надеюсь. Я бы посмотрел.
— Но ведь вы же...
— Я больше не имею отношения к «Матрице». Она теперь в руках Warner Bros. и Вачовски. Но было бы очень круто увидеть это в 3D. Было бы здорово. Я долгое время жил и дышал этим проектом, но смотрел его только в одном виде. Вторых и третьих «Трансформеров» можно посмотреть и так, и этак, и в 2D, и в 3D. 3D — это новые впечатления, это здорово. Когда смотришь фильм в 3D, не бывает ощущения, будто ты что-то просмотрел. Кино становится ярче. И есть определенные вещи, которых в 2D просто не сделать.
— Один из ваших следующих проектов — это фильм «Последняя битва» Чи Ун Кима. Ники Финке из Deadline Hollywood уже написала насчет участия Арнольда.
— Да.
— Вы с ним уже встречались? Говорили об этом?
— Да, я с ним общался месяца два назад.
— Почему он отказался в первый раз?
— Он тогда хотел сделать другое кино. Никогда заранее не знаешь. Каждый фильм хорош сам по себе. В тот раз не получилось, в другой раз может получиться.
— Просто мне интересно, ведь до ухода из кино в политику он был суперзвездой...
— Да он и сейчас суперзвезда.
— Я говорю о бизнесе. В «Терминаторе 2» он по контракту имел много привилегий, много опций, отчислений...
— Я не в курсе.
— Так ваша с ним встреча была чисто творческой?
— Да. Но даже если и нет, я бы все равно не стал обсуждать условия его контракта. Это личные вопросы. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь говорил о моем контракте.
Кадр из фильма «Константин»
— Я, разумеется, не могу не спросить насчет второй части «Константина». Что с ней сейчас происходит?
— Нам нужен хороший сценарий. Мы с радостью сделаем кино, однако пока его не из чего делать.
— Но сценарий хотя бы пишется?
— Да, сценарий в разработке, но, понимаете, я не принимаю игру всерьез, пока не прочту сценарий, который мне понравится, а его пока нет.
— А что вы вообще думаете о сиквеле? Возможно ли вывести на первый план героя Шайи ЛаБафа?
— Я об этом не думал, но мысль интересная. В первоначальном сценарии он был достаточно важным персонажем, но нам столько всего хотелось рассказать, что его роль понемногу уменьшалась из-за этого. Не знаю, что на это скажет Шайа, но было бы интересно узнать, насколько изменился его герой.
— Я забыл задать вам один вопрос по «Трансформерам». Майкл Бэй регулярно грозится, что на этом все и теперь он пойдет делать более камерное кино. Может, на этот раз так и будет. Возможно ли сделать четвертую часть без него?
— Ну, во-первых, меня интересует именно работа Майкла, и здесь я также рассматриваю только вариант с его участием. Если он откажется, тогда будем думать, но я хочу, чтобы четвертый фильм делал он. Если зрителям понравится, если третий фильм будет успешен, то снимем и четвертый.
— Может, зададите еще несколько вопросов о фильме «На грани»? Мы его мало обсуждали.
— Конечно. Вы приедете на московскую премьеру фильма?
— Не знаю, мы пока еще не приступали к планам по дистрибуции. С «Трансформерами» было здорово, нам очень все понравилось, нас очень тепло принял город, люди. Это новый, интересный опыт. Загадывать можно, когда запланированы сроки выхода. Здесь же даты релиза нет, и планировать пока рано.
— А почему это название для вас так важно?
— Мне нравится, какие ассоциации оно вызывает. Я думаю, что, по правде-то, всем нам хочется знать, покончит с собой герой Сэма или нет. Может, сердце говорит: «Нет, не прыгай!» — но любопытство спрашивает: «Интересно, каково это?» По-моему, это серьезная и эмоционально цепляющая мысль для человека, оказавшегося в таком отчаянии. Такая история обязана быть драматичной. И в случае с героем Сэма все очень драматично: бывший коп, которому грозит тюрьма, знает, что обвинен несправедливо, и в отчаянии оказывается на грани самоубийства, и все дальнейшее в фильме, кажущееся таким очевидным, начинает меняться. Сейчас сложнее всего, по-моему, найти новый способ удивить. Но думаю, что никто из зрителей не догадается, чем все закончится. Кое о чем — да, догадается, но обо всем — вряд ли.
— То есть, там твист на твисте сидит?
— Да, твистов очень много, причем, интересных. Есть жесткие, есть веселые, есть необычные. Есть парочка приветов другим фильмам. Мы удивим зрителей еще и тем, что они думают о герое Сэма одно, а на поверку он оказался совсем другим. В этом смысле фильм способен сильно удивить.
— А будут ли сюрпризы на DVD и BLU-RAY?
— Хороший вопрос. Думаю, что-нибудь обязательно будет. Вряд ли какие-то новые твисты, но интересных сцен было много, на дополнительные материалы хватит. Этот филь цепляет, цепляет по-настоящему и держит у экрана, заставляет размышлять о том, что происходит. И даже в таком серьезном кино нашлось место забавным моментам.
— Когда мы увидим первые кадры из фильма?
— Я не уверен, но думаю, что осенью.
— Осенью?
— Наверное. Все зависит от даты релиза, от нее будем плясать. Я думаю, где-нибудь в начале октября.
— Вопрос от читателей нашего сайта. Почему вы выбрали именно Джона Чу для второй части «Броска Кобры»?
— Вообще-то, Джона выбрала студия Paramount. Он уже успел успешно поработать с ними над фильмом про Джастина Бибера, его работа им понравилась, понравилось его творческое начало. Они сказали, что очень хотят отдать фильм ему, я с ним встретился... Он вырос на игрушках G.I. Joe, все про них понимает. Он весельчак и энтузиаст. Думаю, такой характер и такая энергия фильму будут только на пользу.
— Если вы не возражаете, я бы хотел задать вопрос касательно «Оскаров».
— Давайте.
— О закулисье.
— С закулисьем у меня туго.
— Я имею в виду ваш взгляд на эту кухню… Как это выглядит? Где расположены ваши места в Kodak Theatre?
— Туда далеко не все ходят. Я там несколько лет не появлялся. Речь идет о коллективе из пяти-шести тысяч человек, по-моему... Не все приходят.
— Для вас это рутина?
— Я бы не назвал это рутиной. Когда у тебя самого нет награды, хочется, чтобы кто-то другой все-таки испытал это... Мне нравится иногда наблюдать за людьми, видеть это все со стороны.
— А вы там представляете техотдел, операторов?
— Нет, я там состою как продюсер.
— Если это возможно, не могли бы вы рассказать... Когда там был «Аватар», за кого вы голосовали? За него или за фильм Кэтрин Бигелоу?..
— Да вы что, это же мои друзья, я не могу выбирать! Оба фильма отличные и очень разные. Мне оба понравились.
— Спасибо большое!
— И вам спасибо!
