Самый страшный, самый безжалостный, самый жестокий — никогда нельзя было даже предположить, что эти слова могут быть отнесены к ленте Вуди Аллена. И между тем «Матч пойнт» (2005) именно таков, и это одна из лучших картин, когда-либо им поставленных.
Произведя самое благоприятное впечатление на состоятельное британское семейство, не обремененный большими деньгами теннисист получает и крутую работу, и богатую женушку. Но на свою беду влюбляется в сексапильную американку и разрывается теперь между пылкой страстью и желанием получить все блага мира. Для искусства не нов сюжет о человеке, пробирающемся из самых низов к вершинам, и о той цене, которую он готов заплатить по счету. Но в прочтении Аллена рассказ про путь в высшее общество особенно леденит душу. Мы по привычке ждем шуток и легкого стеба, и абсолютно не готовы к тому, что нам преподнесут оперного масштаба потрясение, напрямую отсылающее к «Американской трагедии» Драйзера и «Преступлению и наказанию» Достоевского. Фильм обманывает легкостью зачина, плавностью развития необременительного действия. А затем вдруг бьет наотмашь напряжением такого грандиозного накала, что держит нас за шиворот до самого финала.
Скарлетт Йоханссон и Вуди Аллен на съемках «Матч-пойнта»
Как и в случае с «Манхэттеном», «Матч пойнт» собрал в Америке более чем приличную для фильмов Аллена кассу, и был абсолютно проигнорирован как Киноакадемией (жалкая номинация за сценарий), так и прочими тамошними институтами, жаждущими ежегодно раздавать награды (четыре скупых выдвижения на «Глобус» и единодушное молчание со стороны критического сообщества). Ладно хоть от Европы режиссеру перепал итальянский «Давид» и испанский «Гойя».
«Матч пойнт» с его достоевщиной возник отнюдь не на пустом месте. За полтора десятилетия до него Вуди снял «Преступления и проступки» (1989), где поднимались и осмысливались схожие вопросы: а имеет ли человек право убивать ради собственного спокойствия и благосостояния? И это не просто еще одна из лучших, это еще и самая философская его картина.
Известный офтальмолог Иуда Розенталь обеспокоен: любовница становится до опасного настырной, она грозится открыть все жене. Легко представить, как отразится это на врачебной практике и на прежде вполне уравновешенной жизни. Параллельно, оправдывая вторую часть названия, развивается кино о режиссере-документалисте, который полон презрения к успешному продюсеру, но ради денег соглашается снять о нем небольшое эссе для телевидения.
При желании между «Матч пойнтом» и этой лентой можно найти массу точек соприкосновения: и там, и там главный герой идет на убийство своей близкой подруги, эгоистично намеревавшейся разрушить его устоявшийся мирок. Но никак не меньше найдется и различий, и они не только в том, что «Преступления» имеют вторую, совсем не преступную половину. Герой Мартина Ландау больше похож на персонажа Достоевского потому, что в конечном итоге его настигает раскаяние. В начале картины Иуда шутит: а не потому ли он выбрал себе профессию офтальмолога, что ему с детства внушали про Око Господне, которое все видит и ничего не упускает? Этот образ проходит через весь фильм красной нитью — и не только в постоянных мучительных размышлениях о грядущей каре за случившееся, но и во множестве разбросанных тут и там деталях, а также в еще одной сюжетной линии: пациент и друг Розенталя, раввин, постепенно и неотвратимо слепнет.
Чтобы окончательно довинтить ситуацию, Аллен придумывает главному герою брата, напрямую поспособствовавшего греху. В то время как заказчик пусть и непоправимо поздно, но мучается, переживает, не находит себе места, душу организовавшего все посредника никакое религиозное беспокойство совершенно не терзает. Он холоден, бесстрастен и спокоен. А ведь выросли вместе, оба ежедневно слушали речи глубоко верующего отца. Но что самое потрясающее: никаких выводов, никакого морализаторства. Ничего такого даже не проговаривается. Хочешь выводов — делай их сам, а не сделаешь — ну и ладно. И это, кстати, одно из главных достоинств Вуди Аллена: он никогда не настаивает и ничего в головы зрителей не вдалбливает. Ему вполне достаточно проговорить какую-то мысль вполголоса: кто захочет, тот услышит. Фильм принес автору еще две оскаровские номинации за сценарий и режиссуру, за роль второго плана выдвигался Мартин Ландау, пару критических премий получил Алан Альда. Бесконечно мало для такого цельного и глубокого произведения.
Алан Альда и Вуди Аллен в «Преступлениях и проступках»
Все давно привыкли к тому, что Аллен может быть не только смешным, но и очень серьезным. А тридцать лет назад это отнюдь не казалось таким очевидным. После самых первых его картин («Хватай деньги и беги» или «Любовь и смерть») за Вуди мог навсегда закрепиться образ экстравагантного комика, который на все готов ради броского словца или фривольной шутки «только для взрослых». Лишь кардинально поменяв направление, Аллен словно бы родился заново, прорвавшись с «Энни Холл» к новым, манящим его горизонтам. Но вряд ли кто-то тогда ожидал, что режиссер не остановится на достигнутом, а пойдет еще дальше, и после успешной романтической комедии поставит вдумчивую, тяжелую и совершенно несмешную психологическую драму.
«Интерьеры» (1978) — это первая попытка Вуди не спародировать Бергмана и не объясниться ему в любви, а в полную силу сыграть на его поле. Однажды пенсионного возраста супруг объявляет, что пришла пора, и отныне он намерен пожить для себя; жена, если любит его, должна все понять и не чинить препятствий. Для Евы это решение становится страшным ударом. Взрослые дочери стараются всячески поддержать ее и поражаются отцу, который променял их умную и сдержанную мать не то чтобы на какую-то молодуху, а, напротив, на ее ровесницу, недалекую простушку, обладающую неиссякаемой энергией и подлинно веселым темпераментом.
Джералдина Пэйдж в «Интерьерах»
Выяснилось, что талантливый человек талантлив во всем: «Интерьеры» получили пять номинаций на «Оскар» и четыре на «Золотой глобус»: оба раза были отмечены сценарий, режиссура и актрисы. Правда, в итоге эта семейная драма довольствовалась лишь скромным вниманием со стороны ряда критиков и «Бафтой» для Джералдины Пэйдж; ну и еще в Барселоне ее назвали лучшей зарубежной лентой года (Вуди там всегда обожали, видимо, предвидели, что однажды он воспоет их город в своем очередном шедевре). И хотя первоначальная реакция на картину была далеко неоднозначной, сегодня очевидно, что «Интерьеры» — не только тонко прочувствованный фильм, но и фильм, сделавший как минимум одно важное дело. Он показал, что Аллен действительно может обойтись без ернических реприз и имеет право оставаться серьезным.
Впрочем, «Интерьеры» ни в коем случае не отменяют того факта, что и среди ранних комедий Вуди Аллена был один суперхит, достойный называться в числе лучших его фильмов всех времен — «Все, что вы хотели знать о сексе, но боялись спросить» (1972). Тогда в США была популярна книга одного доктора: справочник с множеством вопросов и ответов, всесторонне освещавших интимную область человеческого бытия. Но Аллен сделал самую необычную экранизацию в истории: из публикации он взял только ее название и несколько поставленных там вопросов, и решительно выкинул все остальное, предложив собственные варианты ответов. А спрашивалось, помимо прочего, следующее: «Что такое содомия?», «Почему не всем женщинам удается достичь оргазма?», «Являются ли трансвеститы гомосексуалистами?» и, наконец, «Что происходит во время эякуляции?». Разъяснения Вуди по последнему пункту особенно красноречивы, которые навсегда впадают в душу и в сердце. Он не стал вдаваться в медицинскую терминологию, а непосредственно показал, какая кропотливая работа ведется в организме мужчины во время сексуального акта, самолично сыграв наиболее обеспокоенного результатом сперматозоида! И гениально, и невероятно смешно.
Шутки на тему секса — неизменные спутники большинства картин Вуди Аллена, но как же он ухитряется выстраивать из них глубоко личные, прочувствованные человеческие истории? Поставленная четверть века спустя «Знаменитость» (1998) вроде бы гораздо ближе к привычной алленовской комедии, но по существу это все же та еще драма. Герой Кеннета Браны — очередной писатель, который никак не соберется завершить Настоящий Роман, а пока собирается, подрабатывает журналистом и пытается пристроить к какой-нибудь кинозвезде свой сценарий. Наблюдая за суетой светского мира, он все тревожнее ощущает, что проводит дни не так, как надо, слишком скупо: «Мне стукнуло сорок. Я не хочу на пороге пятидесятилетия осознать, что отмерял свою жизнь чайной ложечкой». Но волею судьбы знаменитостью становится вовсе не он, а его бывшая жена, которой это меньше всего было надо.
Однако мудрая картина о человеке, пытающемся осознать свое предназначение, «Знаменитость» запоминается вовсе не этим. Не пытаясь завести диалог с феллинивской «Сладкой жизнью», а просто копая в том же направлении, Вуди насыщает фильм бесподобными интермедиями, некоторые из которых имеют законное право претендовать на места в списке лучших сцен, когда-либо им придуманных и поставленных. Первая: Шарлиз Терон демонстрирует оргазм, всякий раз настигающий ее героиню, стоит лишь к той легонько прикоснуться. Вторая: проститутка учит неопытную скромницу правильно делать фелляцию и едва не давится служившим ей в качестве образца бананом. Мало того, здесь уже в первые десять минут Мелани Гриффит расстегивает ширинку на брюках пишущего о ней репортера, а затем Леонардо ДиКаприо без всякого смущения предлагает сценаристу по-братски разделить постель и партнершу — да что там, не одну, а сразу двух партнерш! Что и говорить, в «Знаменитости» Вуди порезвился на славу, как никогда удачно соединив серьезное с неприличным.
А ведь всего двумя годами ранее Аллен снял почти целомудренную картину вовсе не о сексе, а о подлинном чувстве — «Все говорят, что я люблю тебя» (1996). Дочка помогает отцу завести роман с очаровательной женщиной, подробно рассказывая обо всех ее мечтах и симпатиях. Откуда такие сведения? Подслушала, когда красотка была на приеме у психоаналитика — стены кабинета оказались непозволительно тонкими. Вторая сюжетная линия посвящена любовным отношениям героев Дрю Бэрримор и Эдварда Нортона (в какой-то момент ее отбивает только что откинувшийся с зоны урка в исполнении Тима Рота). Значительная часть действия происходит в Венеции, Рождество отмечают в Париже.
Джулия Робертс и Вуди Аллен в «Все говорят, что я люблю тебя»
Впервые обратившись к жанру мюзикла, Вуди Аллен не только не сплоховал, но и умудрился подчинить его собственному стилю. Привыкнув снимать многие сцены целиком, одним длинным планом, он и в танцевальных номерах ни на йоту не изменяет себе и практически не прибегает к монтажным ножницам даже в самых сложных и наполненных динамикой эпизодах. Причем его совершенно не волнует то, что во время одного из танцев Эдвард Нортон промахивается и запрыгивает на стол только со второй попытки. Во-первых, ну кто это заметит? А во-вторых, так ведь гораздо жизненнее: запрыгнуть на стол и правда не очень-то просто. Вуди берет не шиком и блеском, а изюминкой: насколько прекрасен его вальс с Голди Хоун, которая после нескольких па неожиданно воспаряет в воздух!
Занятно, что та половина фильма, что с Джулией Робертс, напрямую выросла из идеи, на которой уже была построена взвешенная психологическая драма «Другая женщина» (1988). Вуди вообще изумительно умеет смешивать жанры. В «Великой Афродите» (1995), например, он ловко объединил в одной плоскости трагедию и комедию, введя в повествование древнегреческий хор. «Любопытство — вот что нас губит», — тщетно предупреждают «певцы», беспрестанно комментируя все происходящее на экране и словно бы лишний раз подчеркивая: анекдоты могут иметь самые непостижимые корни.
Вуди Аллен и Мира Сорвина в «Великой Афродите»
Герой Вуди уступает желанию супруги (Хелена Бонэм-Картер), и они усыновляют новорожденного младенца. Мальчик растет таким талантливым и умным, что однажды приемный папаша решает узнать, откуда же все это? И каково его удивление, когда он обнаруживает, что биологическая мать ребенка — проститутка. К тому же недалекая настолько, что принимает съемки в порнофильмах за настоящие драматические роли. (В отличие от своей героини, Мира Сорвино сорвала банк, отхватив и второплановый «Оскар», и «Глобус», и массу премий поменьше.) Но делать нечего. Предполагая, что однажды сын захочет предпринять аналогичное расследование, Ленни в меру своих сил пытается устроить жизнь женщине, с которой странным образом свела его судьба.
После незабываемого финала — как и положено в таких случаях, одновременно и счастливого, и несчастного — хором подводится черта: «Жизнь — это жизнь, полна чудес, полна печали. Она прекрасна». Как емко и точно эти великие слова отражают все то, что делает в кино Вуди Аллен. Они могли бы звучать в любой, в какой ни возьми его картине, и везде стояли бы на своем законном месте.
А внутри «Мелких мошенников» (2000) смешиваются не просто жанры, а две как будто бы совершенно разные картины: просто Вуди так виртуозно склеивает швы, что обращаешь на это внимание только постфактум. Сначала идет байка про ограбление. Вместе с группой преданных, но недалеких единомышленников герой Аллена намеревается прорыть тоннель к банку. Для этого арендуется магазин. Для маскировки жена принимается печь на продажу печенье. И тут неожиданно выясняется, что легальный бисквит может обогатить героев несравненно быстрее любой преступной затеи.
Однако когда подходит к концу криминальная часть, начинается не менее смешная, но отчасти уже и морализаторская история о том, как внезапно разбогатевшие люди стремятся стать теми, кем ни на секунду не являются от природы. Супруга бывшего мошенника мечтает стать покровительницей искусств, но однажды замечает, что интеллектуалы издевательски посмеиваются над ее необразованностью, вульгарными манерами и отсутствием вкуса. Решив во что бы то ни стало достичь необходимого «класса», она просит помочь ей в этом не только культурного и начитанного, но и чрезвычайно обаятельного человека (Хью Гранта, между делом произносящий так идущую ему шутку, что свой настоящий портрет он прячет у себя дома в шкафу).
Легкая, простецкая картина, все как обычно — а смешно каждый раз. Вроде бы и странно ставить ее на одну полку с «Манхэттеном», но в то же время, как без нее обойтись? Если рассматривать Вуди Аллена не просто как художественно значимого автора, а еще и как «певца настроения», то это — одна из самых развеселых его песен. Положительные эмоции после «Мелких мошенников» гарантируются, как, впрочем, и после многих других фильмов выдающегося мастера. Упомянуть обо всех здесь просто никак не получается — ведь их у него уже более сорока.
Итак, Вуди исполнилось 75. Почтенный возраст. Юбилей, с которым обычно поздравляют, тщетно тая вздох сожаления. Однако тут есть одно «но». Папа Аллена успел успешно отметить свое столетие, мама дожила до 95. Сам режиссер, согласно давно заведенному обычаю, пашет и пашет: один фильм выходит, другой уже почти готов, третий как раз запускается. И все это вселяет в нас достаточно бодрую уверенность, что в ближайшую четверть века мы смело можем рассчитывать картин этак на *дцать, где в титрах будет значиться заветное: «автор сценария и режиссер — Вуди Аллен». И в каждой из которых будет про то, что жизнь — это жизнь, полна чудес, полна печали. Она прекрасна.
