В 1977-ом году Мартину Скорсезе было тридцать четыре года. Самоуверенный, талантливый и, на вид, непреклонный в своих стремлениях. После двух подряд невероятно смелых и блестящих картин "Грязные улицы" и "Таксист" он решил, что настал момент для его самой амбициозной истории о Нью-Йорке - эпопеи девятнадцатого столетия о враждовавших тогда группах иммигранов. Главным героем был молодой человек по имени Амстердам, который должен был отомстить Мяснику Биллу за смерть своего отца. Проект обещал стать масштабным. Тогда у Скорсезе еще не было сценария, но он знал, что сценарий будет стоить целое состояние. И в июне 77-ого, находясь в полной уверенности, что у него всё получится, он написал двухстраничное объявление в Variety, где говорилось, что его следующим проектом станут "Банды Нью-Йорка".
Но в течение нескольких последующих лет провалилась целая серия крупнобюджетных рискованных проектов, включая "Апокалипсис сегодня" Фрэнсиса Форда Копполы и "Врата рая" Майкла Чимино. Студии запаниковали. Для "белых ворон", к коим несомненно относился Скорсезе, зеленый свет сменился на красный. "Это был конец власти режиссера, - говорит сейчас Скорсезе. - Это был конец эпохи, когда можно было снимать ленты одновременно дорогие и провокационные. В то время невозможно было снять "Банды Нью-Йорка" ".
Теперь Скорсезе почти шестьдесят. И ему осталось всего две недели до окончания работы над "Бандами". С помощью Леонардо ДиКаприо, Дэниела Дэй-Льюиса и Кэмерон Диаз фильм, работать над которым пришлось двадцать пять лет, почти готов. Но в его глазах пока не видно триумфа. Они заставляют вспомнить старую поговорку - "Будьте осторожны в своих желаниях". И это не случайно. Перерасход бюджета, постоянные стычки с главой студии Мирамакс, финансирующей проект, Харви Вайнштейном и бесчисленное множество других проблем - всё это привело к тому, что работа над главным фильмом его жизни превратилась в настоящий кошмар. "Всё, что я знаю, так это то, что сделал всё, что мог, - говорит Скорсезе, пожимая плечами. - Будут ли люди смотреть мой фильм двадцать лет спустя? Кто знает. К тому времени я уже буду мертв".
Когда в сентябре 2000-ого года Дэниел Дэй-Льюис появился на съемочной площадке "Банд" в Италии, он уже был Мясником Биллом. Он говорил с сильным нью-йоркским акцентом, как у Билла, и уже обладал тем же бешенством, что и Билл. Для этого он каждое утро слушал Эминема. И еще кое-что: все должны были называть его Биллом. "Я только недавно встретила Дэниэла, - говорит Кэмерон Диаз.- Во время съемок он был только Биллом. Он никогда не был Дэниелом. Только Биллом". При этих словах Дэй-Льюис опускает пониже голову и смеется.
Вопрос: Подобное ваше поведение не пугало других актеров на съемочной площадке?
Дэй-Льюис: Думаю, это было немного странно. Но вам лучше у них спросить.
Диаз: Конечно, пугало.
ДиКаприо: Со временем мы просто привыкли. Я слышал истории об актерах, пользующихся таким методом. В конце съемочного дня, когда режиссер говорит: "Снято", они всё еще остаются теми, кого играют, идут после этого домой и избивают своих жен. Но если мне нужно было с ним в чем-то сотрудничать, то я всегда знал, что он никогда не всадит мне в спину нож мясника.
Кэмерон Диаз вспоминает, какой страх в неё вселился, когда она летела на кинопробы "Банд" в Нью-Йорк со съемочной площадки "Ангелов Чарли". Она прекрасно понимала, что на роль возлюбленной персонажа ДиКаприо Дженни Эвердин виртуально пробовалась любая значительная молодая актриса, даже такого уровня, что и Диаз. "Я ведь не хотела сделать из себя полную идиотку, - говорит Диаз. - Я не думала о том, получу ли роль или нет. Я лишь хотела пройти пробы у Марти Скорсезе".
Скорсезе вспоминает, насколько его впечатлила игра Диаз в фильме Оливера Стоуна "Каждое воскресенье" и в тех отрывках "Кое-что о Мэри", что он видел по телевизору. Но окончательно его купило то, что произошло между Диаз и ДиКаприо во время проб. "Когда она появилась, что-то произошло с ним. Он как бы ожил, - говорит Скорсезе. - Между ними произошла какая-то "химическая реакция". И тогда я подумал, что она справится с этой ролью". Затем он начинает смеяться: "Ни одного диалога, что они читали, не было в сценарии".
Леонардо ДиКаприо не имел ни малейшего представления, о чем будут "Банды". Он знал лишь, что очень хотел участвовать в этом проекте. Он вспоминает, как находясь в Тайланде и готовясь сниматься в "Пляже", впервые прочел сценарий "Банд". С первых же строк он представил, что в фильме будет много оружия и много крови. Но это не имело никакого значения. Он знал, что обязательно согласится. Он говорит, что еще в 17 лет сменил своих агентов, потому что новые пообещали ему устроить встречу со Скорсезе.
Сегодня, сидя рядом с ним, ДиКаприо сравнивает физические трудности, связанные с созданием "Титаника" и "Банд Нью-Йорка": "Оба фильма снимались под пристальным наблюдением таблоидов. В обоих случаях был перерасход бюджета. Выход и того, и другого на экраны не раз переносился. И оба фильма были названы провалами года еще до того, как их кто-либо увидел. Но все-таки "Банды" снимались дольше". При этих словах Скорсезе краснеет и застенчиво опускает голову: "Неужели? Господи! Прошу прощения!"
Но всё не могло быть так плохо. ДиКаприо, чей следующий проект "Поймай меня, если сможешь", как и "Банды" выходит на Рождество, говорит, что его новая роль будет в экранизации биографии Говарда Хьюза "Авиатор", поставит которую... Мартин Скорсезе.
Говоря о других режиссерах, Скорсезе не перестает ими восхищаться и называть всех гениями. Но когда он говорит о себе, можно подумать, что он говорит об Эде Вуде. Он тут же отмечает, что единственным его успешным фильмом был "Мыс Страха", который собрал 79 миллионов долларов, он говорит о том, как скомпрометированы были фильмы вроде "Последнего искушения Христа". И когда он сомневается, есть ли ему теперь место в Голливуде, хочется похлопать его по плечу и сказать, что все в порядке.
"Меня не интересует среднестатистический голливудский фильм. Я могу его посмотреть. Но чему я там научусь? Тому, как сделать блокбастер? Не думаю, что хочу этого. То есть когда-нибудь это было бы неплохо, возможно. Было бы неплохо сделать фильм для массового зрителя и понять, что ты уже давно устарел в своем мышлении, что то, что ты делаешь, уже давно никому не нужно. Это, наверное, забавная разновидность плохого чувства, - говорит Скорсезе - Но я не думаю, что для этого настало время".
Затем он смотрит на часы и понимает, что уже становится поздно. Ему пора в монтажную. В конце концов, он ведь должен наконец закончить фильм, который не дает ему покоя вот уже двадцать пять лет!
Перевод: Дживз Суворов
