«Мао Цзе Дун» ценен уже одним тем, что показывает семейство цыган иначе, чем мы привыкли наблюдать это в фильмах Эмира Кустурицы — слишком давно последний выступает монополистом этой темы. По фильму, в семье албанских цыган рождается десятый ребенок, мальчик, которого отец решает назвать Мао Цзе Дуном. Объяснять свое решение ему приходится в партийных органах: в списке разрешенных имен имени китайского вождя нет. Но старый цыган непреклонен. Он уверен, что с таким именем ребенок не пропадет. Пока длится албано-китайская дружба, маленький Мао Цзе Дун привлекает к себе международное внимание, а его семейство получает шанс покончить с бедностью. Но как только отношения у Албании с Китаем портятся, ситуация становится трагической.
«Мао Цзе Дун» ставит своей целью вспомнить коммунистическое прошлое страны и переосмыслить его. Главный герой, отец Мао — идеалист, обладающий безупречной логикой и всерьез решивший установить в своей общине социализм. На первых порах ему это даже удается, а в городе партийцы ахают: «Что я скажу начальству? Что ЦК и партию обманул старый цыган?!» События в фильме развиваются по принципу, знакомому нам по картинам Формана или Бениньи: веселый парень, поставивший на уши систему, в конце неизбежно становится ее жертвой. Но толчок для переоценки дан. И не только в фильме, но и вообще в современном албанском кино, которому после крушения коммунистического режима приходится туго. Хочется верить, что участие в ММКФ откроет для кинематографа этой страны новые перспективы.
