Проводилось это дело в Сент-Регис отеле в Сенчури-Сити, при полном аншлаге собратьев по перу, и я отнюдь не собирался упускать такой шанс. Тем более, что ожидалось прибытие Стивена Содерберга (режиссер фильма «Солярис» - прим. пер.), Джеймса Камерона (продюсер – прим. пер.) и Джорджа Клуни (актер, сыгравший в фильме главную роль)… И должны были подавать омлет! Нет, я определенно не собирался пропускать такое!
Во всяком случае, фильм – результат творческого союза двух титанов Голливуда, Содерберга и Камерона, - оставил весьма противоречивые впечатления у журналистов. Любители научной фантастики были смущены любовной линией, а те, кто ожидал лав-стори, получили слишком много фантастики. Так что, со всеми этими смешанными чувствами, наши обычные интервью получились даже более захватывающими. Посему, без дальнейших проволочек, к делу…
Первый человек, с которым мы беседуем, Стивен Содерберг, оч-чень любопытный парень. Кроме того, что он, пожалуй, крупнейший режиссер современного Голливуда (единственный в истории, кто был дважды в один год номинирован на Лучшего режиссера и Лучший фильм за картины «Траффик» и «Эрин Брокович»), он еще и очень земной человек. Несмотря на всю его власть и влияние, он все еще носит очки в стиле Вуди Аллена (а вы небось подумали, что с такими деньгами мог бы сделать лазерную коррекцию зрения…). Ну а во время интервью мы говорили о том, как ему работалось с Камероном, со Джорджем Клуни, и о странной смеси лав-стори и научной фантастики в его фильме. Впрочем, что это я, дадим слово Стивену…
Этот фильм относительно короткий, по стандартам научной фантастики… Как вообще процесс монтажа повлиял на сюжет и тональность фильма?
Я очень четко представлял себе, что хочу получить на выходе, но временами это было очень сложно выразить и еще сложнее «схватить». Иногда тебе кажется, что вот еще чуть-чуть… Не совсем то, что надо, но уже почти. Можно сказать, что фильм прошел некую очистку, и, на мой взгляд, эта версия фильма лучшая именно потому, что он очень чист эмоционально. Фильм был практически закончен уже давно, но я продолжал эту эмоциональную «настройку» до последнего.
Как вам удалось так быстро завершить монтаж (чуть больше 40 дней) и выпустить фильм в прокат?
Потому что приближались праздники, а любое кино о смерти должно выйти именно в праздники… Но мне нравится такой режим работы. Тебе приходится принимать решения инстинктивно, нет времени рассуждать. Ты просто не можешь позволить себе стоять в стороне. Должен ли я сделать то, сделать это… Нет времени. Просто делай. И мне очень помог Джеймс Камерон. У нас с ним одинаковые во многом взгляды после «Космической Одиссеи: 2001». Он представляет, и что такое элитное кино, и что такое блокбастер. Нам удалось соединить эти две категории в одно, усилить эмоциональную сторону, но не до такой степени, чтобы мы начали терять аудиторию. Камерон был основным из тех, кому я мог доверять в процессе такой сложной операции.
Были ли потенциальные кассовые сборы основным параметром, на который вы ориентировались? Вы сняли FULL FRONTAL, и теперь вот это. Неужто решили: ну все, имя я себе заработал, теперь делаем коммерческие хиты?
Ну, знаете, по многим причинам, ради своей карьеры, ради моей команды я надеюсь, что такой фильм как «Солярис» сможет заинтересовать широкую публику. Все затрепали выражение, что студии выпекают фильмы, как пирожки. Но «20 Век Фокс» поддержала этот фильм без возражений. Вы не можете просто трепаться насчет компаний, а потом не признавать тот факт, что «20 Век Фокс», компания Руперта Мердока, выпустила совершенно необычный фильм. Они знали, что получат, и хотели этого. По-моему, это самый необычный фильм, вышедший за последнее время. И они позволили сделать его таким, каким мы хотели его видеть.
Почему для вас так важно продолжать работать с определенной группой актеров? Это как-то облегчает вам жизнь?
О да. И одним из интереснейших аспектов работы над фильмом было видеть Клуни в абсолютно новом амплуа. Это было так захватывающе. Очень интересно видеть людей, делающих то, чего они никогда не делали раньше. Ну и конечно привычная команда облегчает работу.
Но ведь вы и Клуни – не просто актер и режиссер. Вы вместе создали компанию Section Eight. Что делает вас такой хорошей командой?
Ну, я думаю, у нас похожие вкусы, и одинаковой отношение к работе, к тому, как мы должны себя вести, как использовать то, что нам дается в тот или иной момент. Мы думаем, что если ты не используешь такой случай, то ты просто ущербный какой-то. И еще мы оба любим быть частью чьей-то команды, например, смотреть, как работает Крис Нолан или Тодд Хэйнс. Нам нравится, когда кто-то переворачивает наше мировосприятие, это расширяет кругозор. И что интересно, мы не зарабатываем этим на жизнь. Единственный фильм, который мы продюсировали и который принес прибыль – это «Бессонница», и то мы все эти деньги вложили в «Добро пожаловать в Коллинвуд». А что касается остальных фильмов – мы только ждем, когда они начнут приносить прибыль... Нам не нужно, чтобы нам платили, этим мы отличаемся от обычных продюсеров. У нас есть постоянная работа.
Вы чувствуете себя неким образцом для подражания для тех молодых режиссеров, которые пытаются брать с вас пример?
Ни в коем разе. Я еще сам учусь. И поэтому мне тяжело говорить кому-то, что они должны делать, а что нет.
Кажется, что вы, Спайк Джонз, Кристофер Нолан, Тодд Хэйнс – все друзья – вы как поколение 70-х… поколение новых режиссеров. Вам не кажется, что появилось новое течение, и в Голливуд пришли новые идеи?
Я надеюсь…Да, я думаю, есть несколько действительно интересных режиссеров, которые получили возможность работать в этом течении. Я думаю, это правильно… Вы знаете, что американская Новая Волна 70-х – 80-х была большей частью из-за того, что молодые режиссеры адаптировали европейскую эстетику к американскому материалу. Вот почему мы получили этот взрыв великолепных фильмов. Сейчас то же самое невозможно. Те режиссеры, которые представляют последнее поколение, куда лучше себя контролируют. Я имею в виду, это старая песня. Они теряли контроль над собой, а затем и над фильмом. И мое поколение режиссеров училось на их ошибках. Мы держим себя в узде. Берем на себя ответственность. Не превышаем бюджет. Выскальзываем за дверь и смотрим, не сможем ли сделать что-нибудь интересное.
Я слышал, что вы со Спайком Джонзем работаете над созданием своей компании. Это правда?
Ну, мы обсуждали это с некоторыми… Но это ни к чему не привело. Это было бы неплохо, я имею в виду, я знаю Спайка, Александра Пэйна, Сэма Мендеса, Финчера… Я не знаю, иногда я думаю, что это просто насущная потребность – держать всех этих людей искусства подальше от себя. А то они соберутся у тебя и начнут обсуждать какое-то дерьмо. Это никому бы не понравилось.
Что стало самым большим сюрпризом, когда вы делали «Солярис»?
Я думаю, постоянный вызов. Я представлял себе, что когда-нибудь это все слепится в одно и будет закончено. Это были фантазии. В последние дни я чувствовал, что фильм отнимает каждую секунду каждого дня. Меня это раздражало, но может, просто потому, что я много работал и так вымотался. Были дни, когда мне просто хотелось сказать: «Позвоните в студию, мы закончили»… Это тот тип фильма, который требует, чтобы ни одно решение не было случайным.
Что еще, кроме оригинального «Соляриса», и, может быть, «2001», влияло на вас, когда вы приступили к созданию фильма?
Не так много, хотя... Я просмотрел все фильмы Тарковского. Я пересмотрел все фильмы Кубрика и все фильмы Антониони. И я посмотрел все фильмы Гордона Виллиса. А дальше я просто делал набросок за наброском сценария. Сценарий прошел все ступени эволюции. И получилось то, что получилось. Но это отняло немало времени. Совсем немало.
Вы думаете, концовка «Соляриса» охватывает смерть во всех ипостасях?
Безусловно, но только в лучших из них.
Вот и все от Содерберга.
