Устроив себе на старости лет экскурсию по матушке-Европе, Вуди Аллен добрался, наконец, до улочек города, в любви к которому сегодня не признался только ленивый. «Полночь в Париже» — еще одна (позади дождливый Лондон с солнечной Барселоной) подписанная мэтром туристическая открытка. Картинка на ней предсказуемо лубочная, почерк размашистый, текст традиционно очень смешной. Оуэн Уилсон играет здесь «альтер эго» Аллена — голливудского сценариста Гила, ностальгирующего романтика, который приезжает в Париж, чтобы найти в нем самого себя. Впрочем, может и наоборот, чтобы навсегда в этом городе потеряться. В путешествии Гила сопровождает противная невеста (очень удачно сыгранная аналогично противной актрисой), искренне не понимающая, зачем ей гулять по дождю, когда можно вызвать такси; соответствующие девушке родители-республиканцы и парочка педантичных интеллектуалов, вежливо увязывающихся за героями после случайной встречи в ресторане. Однажды, пока пресловутая невеста внимает словам бывшего ухажера (большого эксперта в вопросах французского вина, англоязычной литературы и жизни Огюста Родена), подвыпивший Гил отправляется на вечерний променад. Ровно в полночь подле него останавливается ретро-автомобиль, который уносит героя в эпоху заветной мечты — в богемные 20-е, где Гил поочередно знакомится с четой Фитцджеральдов, Эрнестом Хемингуэем, Гертрудой Стайн, Жозефиной Бейкер и прочими замечательными людьми.
Цвет нации оказывается весьма доброжелательным народцем. Особенно сюрреалисты, которых режиссер почему-то изображает совсем уж простодушными сумасшедшими. Сальвадор Дали видит в каждом встречном носорога, Луис Бунюэль, в свою очередь, внимательно выслушивает из уст американского туриста сюжет «Ангела-истребителя», а потом вежливо недоумевает вслед: «Нет, я совершенно не понимаю, почему они не могут просто открыть дверь». На самоповторы и примитивизм, который тут не только в характерах персонажей, но и в изображении столицы влюбленных, конечно, впору обидеться (чем, собственно, и отличились французские кинокритики из авторитетного «Кайе дю синема» — сложно припомнить, какую картину Аллена они ненавидят больше, чем эту). Тем не менее, обида — это самое последнее, что испытываешь, наблюдая за «Полночью в Париже». На протяжении всего фильма ты, подобно главному герою, ностальгируешь по тем временам, когда трава была зеленее, деревья выше, а Вуди Аллен остроумнее. Старичок же мастерски выставляет тебя дураком к финалу, отправляя Гила в Belle Epoque, где тот встречает Гогена с Дегой, которые сидят грустные, качают головами и, равно как ты, памятуют о былом, сильно при этом жалея, что на дворе не эпоха Ренессанса.
