Криминальная комедия Кирилла Соколова «Папа, сдохни» была высоко оценена западными кинокритиками. Ранее мы уже писали, что картину сравнивают с работами Квентина Тарантино и Гая Ричи. Однако в России фильм остался незамеченным. За исключением нового министра культуры РФ Ольги Любимовой, которая отметила высокое качество картины, и назвала одной из причин провала — непрофессионализм прокатчиков.
В интервью порталу «Медуза» режиссер-дебютант рассказал о том, почему российская публика не оценила фильм и как картина сама продолжает пробивать себе дорогу.
Кирилл Соколов: Назвать в России фильм «Папа, сдохни!» — это значит его сразу похоронить. Когда ты посмотрел фильм, тебе кажется, что название ему соответствует, оно вполне в жанре. Но если ты не смотрел фильм, название в первую очередь будет ассоциироваться с какими-то социальными историями и драмами в духе «Все умрут, а я останусь». Это отнюдь не «Убить Билла» и «Сдохни, Джон Такер» — не эти ассоциации приходят в голову [зрителю] первым делом.
Помимо того, что название пугало аудиторию, для людей в индустрии оно оказалось слишком резким. Кто-то увидел в этом призывы к экстремизму, кто-то — грубость. В результате у нас начались технические проблемы, например, владельцы кинотеатров стали отказываться вывешивать постеры. Нас стали банить в социальных сетях, люди писали жалобы, что за дичь рекламируется. Мы должны были пойти на телевидение и поучаствовать в ток-шоу, но буквально за день до выхода нам позвонили и сказали, что с таким названием о нас не смогут рассказать по федеральному каналу. Честно говоря, не знаю, с чем это связано — ничего такого в этом названии нет, с учетом того, что кино жанровое.
Например, наш фильм поддержало министерство культуры — за это им огромнейшее спасибо и респект, потому что это кино неформатное и хулиганское, и они ни разу не просили нас что-то изменить, включая название. Когда говорят, что [власти] ничего не дают делать или снимать, это вопрос к авторской самоцензуре. Мы — ровно обратный пример, можно и самые невменяемые истории делать. Думаю, Минкульт нас поддержал, потому что наш фильм должен был привлечь молодую аудиторию в кинотеатры. Несмотря на тотальный провал в прокате, к нам не было никаких претензий, у меня в этом смысле остались только светлые чувства. Так что да, запускать такие вещи возможно.
Но дальше — есть ощущение, что у нас очень тяжело реагируют на ироничные вещи. Общество просто не понимает, почему это смешно — если в кино льется кровь из кетчупа, им кажется, что ты извращенец и маньяк. Это большая проблема. С другой стороны, когда мы выложили трейлер, мне за первый час около 80 раз пожелали смерти, один раз пожелали рак яичек, смерти всем моим родным и так далее. Это ровно то, о чем мы сняли кино, — про бурлящий накал ненависти и агрессии, который сидит в людях, и они прямо сейчас готовы взорваться и наброситься по любому малейшему поводу. Сочетание Минкульта и кровавости в трейлере сразу вызвало у людей негативную реакцию. Если это фильм про войну, у них бомбит, что это клюква; если это про ограбление — то ценности не те; если это мы — то «хороша у нас культура, снимать такой треш на деньги государства».
Да, кинотеатры и сети боятся экспериментов, но и сама аудитория в массе своей очень невосприимчива и обидчива. Когда ты выпускаешь иностранный фильм, ты начинаешь с нулевого положения — у зрителя нет никакого отношения к этому фильму, и ты пытаешься его заинтересовать. Когда ты выпускаешь русский фильм, ты находишься в положении «мы тебя ненавидим» — и тебе надо сначала преодолеть эту ненависть, а потом уже заинтересовать. Но это понятно, у меня у самого как у зрителя доверие к отечественному кино невысокое, поэтому обвинять кого-то, конечно, сложно.
Режиссер признается, что после провала в российском прокате он и продюсеры не понимали, что делать с фильмом дальше. Соколов даже начал подумывать забросить кинематограф. Впрочем, случай все исправил: фильм разлетелся по мировым фестивалям, снискал интерес среди западных кинокритиков, после чего с режиссером связались из Голливуда.
Наш фильм показали на таллинском кинофестивале «Темные ночи» — это очень хороший фестиваль категории А, но не самый крутой. По-моему, на том показе 95% зрителей было русскоязычных. Но среди оставшихся 5% затесался обозреватель The Hollywood Reporter. Он написал очень хорошую статью, и она очень сильно повлияла. Через неделю мне написали из Голливуда, попросили кино. Я отправил ссылку, они сказали: «Нам очень нравится, хотим стать твоими агентами». Это вообще смешно! Четыре утра, я сижу в панельке на Бауманской, мне звонят два типичных американца, жующих жвачку и говорят: «Кирилл, мы сидим на Сансет-бульвар и хотим тебя продвигать». И тебе кажется, что это сюр, потому что в России — полный провал.
Сегодня Соколов готовится к новому проекту вместе с продюсером Артемом Васильевым, которому очень понравилась его картина. Как уверяет молодой режиссер, это позволило ему сразу переключиться на новую работу и не поставить крест на своей карьере.
Следующее кино будет менее цитатным. Все-таки хочется, чтобы авторский голос какой-то тоже был виден. В мае мы должны были начать съемки следующего фильма — это совсем другая история. Тоже с юмором, но более драматичная — про женщин трех поколений внутри одной семьи, которые между собой враждуют, и это приводит к большой погоне. Там сыграют Анна Михалкова, Ольга Лапшина, а еще Саша Яценко. Это приключенческий фильм с угнанными полицейскими машинами, перестрелками, он тоже в какой-то степени продолжает тему дисфункциональной семьи, но более легко.
На Западе «Папа, сдохни» зашел, как Тарантино
«Папа, сдохни» Кирилла Соколова на популярном агрегаторе рецензий Rotten Tomatoes имеет 100% свежести...
