Сквозь программы нынешнего фестиваля красной нитью проходит несколько тем, и одна из них, по не известным мне причинам, касается скрытых камер. Во французской мелодраме «А вдруг это любовь» главный герой, потерявший веру в женщин, устанавливает слежку за скульпторшей, с которой собирается закрутить роман. В мощном фильме Доннерсмарка «Жизнь других» «Штази» следит за неким режиссером, ненадежным с точки зрения режима. Конкурсная картина «Ничего личного» тоже не обходится без скрытой камеры.
Угрюмый следователь Зимин получает сверху задание установить камеру слежения в некой квартире. В поле его внимания попадает истеричная аптекарша, окончательно сдвинувшаяся на фоне глобальных проблем с личной жизнью. В общем-то, героиня вполне типичная, но вспоминается почему-то именно Светлана из «Ночного дозора», которую Хабенский разводил на сеанс психоанализа, чтобы избавиться от проклятия, которое она сама на себя наложила. В фильме Ларисы Садиловой обходится без мистики (если только не считать прием с камерой типично линчевским), но героиня все равно похожа на жертву проклятия. Она рыдает, крушит мебель, бьет посуду и посылает куда подальше маму, которая в стиле «Пианистки» постоянно действует ей на нервы. Играет многострадальную деву Зоя Кайдановская – дама очень на любителя, прежде всего по своим актерским данным.
Но сюжет не стоит на месте, и вскоре обнаруживается, что заказчик перепутал адрес, и следить на самом деле надо было за другой квартирой – той, что неподалеку. Зимин хладнокровно устанавливает камеру на новом месте, но и с прежней героиней фильма прощаться не собирается. Если вдуматься, сыщик предстает здесь каким-то монстром, в духе «Груза 200», но на первый взгляд этого даже и не видно: сказывается режиссерская манера Садиловой. В общем, расклад получается такой: бесстрастный (то ли от усталости, то ли от жесткости) следователь сидит в фургоне, перед ним – два монитора, и на них параллельно транслируются две женские жизни. И обе они богаты истериками, и в обоих есть место слезам, одиночеству, жажде любви и раскаянию в ошибках. А в жизни аптекарши находится место и самому следователю, который в один прекрасный момент решается ввязаться в личное общение с экс-клиенткой. Чем это обернется для героини – пусть пока останется тайной. Но на лицо почти философская идея фильма: тот, кто был наблюдателем чьей-то жизни, уже никогда по-настоящему не сможет стать ее участником.
Отборщики картин на ММКФ, похоже, пытаются убедить нас в том, что единственное стоящее кино в Израиле снимается про то, как русских притесняют в этой стране, и как русские в этой ситуации не теряют лица. В прошлом году была «Полурусская история», где межнациональный конфликт ударял по мальчику, а тот как мог пытался противостоять расколу, с головой уходя в подготовку к конкурсу танцев. В «Детях СССР» действует уже не мальчик, а взрослый пацан по имени Слава, и не танцы, а футбольный чемпионат. Родители привезли Славу в Израиль из Советского Союза и оставили на произвол судьбы, когда оказалось, что его девушка ждет ребенка. Трагедия героев фильма, Славы и его друзей, в том, что они провалились в пропасть между двумя государствами, потеряв СССР, по которому иногда ностальгируют, но так и не найдя новой родины в Израиле. По сути, ни там, ни здесь они не нужны никому кроме себя. Вот и приходится держаться друг за друга, устанавливать братский кодекс отношений.
Слава, равно как и его дружки, на первый взгляд – шпана шпаной. Но в ситуации враждебности, которая окружает их в чужой стране, они пытаются сгруппироваться и выдержать удар. Под началом бывшего тренера из Украины они собирают команду и начинают готовиться к турниру по минифутболу. Это их, во-первых, сплачивает, а во-вторых, организует полные драк и попоек жизни. Эпилог, бегущий нескончаемой строкой на фоне черного экрана, пространно рассказывает о том, что в итоге у героев все хорошо. Ну и хорошо.
