Продюсер «Вторжения»: «Вся эта ситуация с Рунетом

Во «Вторжении» Фёдора Бондарчука среди прочего как дважды два доказывается, что для победы над внешним врагом России жизненно необходимо вырубить интернет и сотовую связь. Продюсер картины Александр Андрющенко уверил нас, что речь ни в коей мере не идёт ни о госзаказе, ни о госпропаганде (и отказался согласовывать это интервью).

Первое, что необыкновенно впечатляет – это вступительные титры, которые совмещают в себе сразу две функции: показывают обязательные логотипы – и вместе с тем рассказывают о том, что было в первой серии. Кому пришла в голову такая идея?

Мы понимали (хотя и не педалировали эту тему), что «Вторжение» всё-таки является прямым продолжением, назовём это так, истории «Притяжения». И мы понимали, что определённому количеству зрителей, которые видели фильм «Притяжение», требуется некое напоминание о том, что произошло: ключевые некие события – что был любовный треугольник, что это уже не первый прилёт пришельцев, и так далее, и так далее, и так далее. А людям, которые не видели фильм «Притяжение», тем более необходимо было всё это понимать, чтобы подключиться к истории, понять героев; им нужна была какая-то предыстория.

Соответственно, у нас был выбор: либо делать это как в сериалах («содержание предыдущей серии»), что не соответствует размаху и масштабу картины, её художественным задачам, либо…

У нас на фильме «Вторжение» работала очень серьёзная, большая команда в визуальном департаменте – отдельный был визуальный девелопмент так называемый, целая группа людей, которые разрабатывали весь визуальный экшен, всю визуальную часть: концепт-арты, весь этот мир. И у нас есть отдельная компания «Watt Studio» во главе с Егором Томским: это люди, которые занимаются превизуализацией. Так как фильм содержит неприличное количество компьютерной графики сложной, это требовало подготовки в аниматиках. Для того чтобы это смонтировать, попробовать, это всё должно было быть превизуализировано.

Собственно, эта студия превизуализации и подала эту идею. У нас была смонтирована некая рыба этой предыстории – но она, конечно, не тянула, это было слишком просто. И эта команда ребят сказала: «А может быть, мы попробуем?» – и они сделали и показали нам свой аниматик. Им пришла в голову эта идея, честно признаюсь. Но такова специфика этой работы – очень много было людей, которые набрасывали идеи; мы вообще превыше всего ставим командную работу.

Съёмочная группа фильма «Вторжение» на премьере © Анна Темерина

Они эту идею накинули, мы за неё зацепились – и дальше мы обратились к студии «Dobro». Это люди, которые занимаются моушен-дизайном, титрами, компьютерной графикой, работают с видеомэппингом, вот всем контентом очень ярким, визуальным. Раньше мы с ними всё время сотрудничали, в основном, в работе над титрами на всех проектах, и это действительно лучшая студия в России, которая делает титры. Но в фильме «Вторжение» они также разрабатывали всё то, что мы называем «цифровое видение Ра», – вот все эти цифровые соцсети, то, как видит искусственный интеллект наш мир, когда к ним подключается; это тоже их разработка. И мы обратились к ним и сказали: «Не хотите ли?..» – поставили им такую задачу. Они пришли с брифом, предложили вот такую идею, мы вместе написали её сценарий, придумали эти позы – и дальше в течение двух или трёх месяцев они это делали.

И мы очень довольны, что придумали эту историю, что это такой некий музей первой части, который, будучи рассказанным в том же цифровом ключе, соединяется с образом ключевого для сюжета цифрового захвата. Это становится единым художественным решением. Ну и плюс – он выполняет функции рассказа о ключевых событиях первой части, но через эмоционально-художественное восприятие. Теперь это не просто «пересказ того, что было в предыдущей серии».

И это очень здорово работает, наверняка все это отметят. Но чем дальше – тем и печальнее, и сложнее. У вас действительно потрясающие спецэффекты – весь этот космос, всё это техническое вооружение российской армии. Но разве вы не чувствовали тут некоего противоречия: вот вы создаёте такой крутой фильм, а в новостях нам при этом показывают робота Федю и все прочие «достижения» Роскосмоса, весьма плачевные?.. Тут определённо есть дисбаланс – как вы его переживали?

Да мы никак его не переживаем. Если ответить прямо, без купюр: как это нас касается?..

Получается, вы создаёте сказочную армию, сказочную Россию…

Ну не совсем. Хотя у нас был ответ на этот вопрос. События фильма «Вторжение» разворачиваются в некой альтернативной вселенной. Об этом говорит тот факт, что события фильма разворачиваются во вселенной, в которой три года назад в Москве упала инопланетная тарелка с инопланетными технологиями, а мы живём в мире, в котором этого не происходило.

Продюсер Александр Андрющенко на премьере фильма «Вторжение» © Геннадий Авраменко

Да, и у вас ещё специально стоит указание на год – что это 2019-й, а даже не 2020-й, что это не завтра ещё только будет, а это уже «произошло».

Да, при условии, что в 2016-м, как в «Притяжении», действительно случилось инопланетное вторжение и мы приобрели инопланетные технологии. Соответственно, мы по-любому находимся в этой зоне условности, и мы так и подходили к сценарию. Мы понимали, что если бы три года назад в Чертаново упал инопланетный корабль с пришельцами и все поняли бы, что пришельцы существуют, что угроза эта реальна, – что бы тогда происходило через три года?.. Как бы действовали наши военные, правительство, к чему бы они готовились?.. Поэтому во «Вторжении» есть определённые протоколы, спутники и так далее, и так далее, и так далее. Поэтому я считаю, что у нас эта свобода абсолютно есть, тем более что для меня «Вторжение» по жанру – это всё-таки не суровая научная фантастика. Всё-таки фильм смещён в сторону, скорее, фильмов «Marvel» – с точки зрения условности этого мира. Поэтому я тут противоречий не вижу. Я даже не понимаю, зачем нам думать про робота Фёдора.

Ну, когда видишь у вас такую замечательную собачку-робота в начале картины, то волей-неволей вспоминаешь о том, что мы имеем на самом деле. Но нельзя заодно не отметить, что эта ваша альтернативная реальность очень здорово укоренена в нынешней, скажем так, новостной повестке: технологии технологиями, но упоминаются и экономические санкции, например.

Опять же, исходя из логики: а что бы было, если бы это случилось?.. Конечно, и санкции могли бы быть, и ситуация была бы примерно такая, какая она есть. Но технологии бы точно двинулись вперёд каким-то образом.

Могу лишь добавить, что как мне кажется, «Вторжение» – это более развлекательный жанр, чем вам сейчас показалось. Мы его делали таким. Он не зря выходит на Новый год – мы не делаем вид, что мы «Прибытие», условно говоря.

На премьере фильма «Вторжение» © Анна Темерина

Но всё же у вас получилось немножко другое… Безусловно, как высокопрофессиональное развлекательное кино мне «Вторжение» понравилось: у нас просто так не снимают. Но чем оно мне решительно не понравилось – совершенно очевидно, что вы выполняете госзаказ. Не очень понятно даже, как вы сумели это опередить, но вы же понимаете, что «Вторжение» получилось про изоляцию Рунета? Оно читается именно так. Даже если вы этого и не задумывали, допустим.

Естественно, так как мы писали сценарий сильно задолго до изоляции. Сценарий начали писать во время выхода «Притяжения». И когда произошла вся эта ситуация с Рунетом – безусловно, это совпадение. Но это всего лишь говорит об актуальности этой темы. И я категорически не соглашусь со словом «госзаказ», это как-то звучит оскорбительно, честно говоря.

Поэтому и обижаешься на сам фильм.

Обижаешься на что?

Когда госпропаганду снимают не талантливо – ну и плевать на неё, ты и смотреть не будешь какой-нибудь «Крымский мост». А опасность талантливого развлекательного кино в том, что вы посредством метафоры внедряете в мозг самого широкого зрителя мысль о том, что вот эта вся иностранщина влияет на нас через этот интернет, через эти соцсети – а потому надо всё отрубить и перейти на проводные телефоны да печатные машинки, как это у вас буквально показано. Это впрямую читается.

У меня два ответа на этот вопрос. Даже не ответа, а две мысли. Первая заключается в том, что я всё-таки с вами не соглашусь: по сюжету, в случае, если цифровые технологии будут захвачены инопланетным искусственным интеллектом, – да, придётся это делать. Это ответ фильма. Поэтому это мысль, немножко вырванная из контекста. Мне кажется, что в фильме это так не читается. Второе: если это может так читаться, то вы сейчас беспокоитесь за каких людей? За кого? За какого зрителя, который может так подумать?

Продюсер Александр Андрющенко на премьере фильма «Вторжение» © Ксения Угольникова

Если прямыми словами, то я вижу в этом пример пропаганды путинской власти, которая хочет нас от всех отделить, убеждая в наличии угрозы. В фильме, безусловно, это инопланетный разум – и это фантастика, но в реальности нас убеждают в том, что угроза – реальна, и она оттуда. И зная Фёдора Сергеевича как мастера эзопова языка, есть абсолютное ощущение того, что был разговор: «Фёдор Сергеевич, вот нужен такой фильм…»

Я вас успокою: разговора не было. История цифровых технологий захвата придумана – и связана с тем, что это очень актуальная, больная тема, потому что мы это обсуждаем. Когда нам говорят: «Заклейте камеру, она вас снимает», – люди начинают в это верить. И когда ты видишь у Цукерберга заклеенную камеру – ты начинаешь присаживаться на измену. Соответственно, заказа никакого не было – есть просто актуальная, острая, животрепещущая тема. Мы её искали, как и в первой части искали, в «Притяжении», так и здесь искали – и мне кажется, оно удачно довольно получилось: это затрагивает, волнует людей.

А вторая мысль на этот счёт: у нас вообще нет позиции кого-то чему-то учить. Назидательной позиции никакой нет. Наша позиция в том, что кино не должно никого ничему учить. Оно должно задавать правильные вопросы.

А давайте я уточню: вы когда говорите «у нас» – вы кого имеете в виду? Только продюсерскую команду – или вы включаете сюда и Бондарчука?

На этом проекте конкретном, так как Фёдор Бондарчук – режиссёр этого фильма, конечно, это наша совместная позиция.

Однако не только у меня, у многих, есть ощущение от фигуры Бондарчука, что он как раз из тех, кто хочет нас учить, как надо жить.

Фигура Бондарчука крайне противоречива.

Это безусловно.

И мнения о ней крайне полярные, разные. Это мы всё проходили. Поэтому… Я за него отвечать не буду, это надо у него спрашивать. Но могу ответить за позицию нашу – продюсерской компании «Водород», авторов сценария.

Продюсеры Александр Андрющенко и Михаил Врубель на премьере фильма «Вторжение» © Анна Темерина

Вы совершенно правы, говоря о том, что вы нашли другую такую же болезненную тему, как и в «Притяжении». Тем самым вы уравновесили оба фильма. Не секрет ведь, что сиквелы обычно хуже – в том числе и по идейной части. У вас совершенно не то. Вы выдержали градус – и вместили сюда даже не одну, а несколько топовых тем. И вторая из них – это фейковые новости. Это шло от сценариста – или это тоже как-то разрабатывалось вместе? Коллективный мозговой штурм, поиск идей, которые надо бы затронуть в фильме?..

Ну как это обычно происходит… У нас есть авторская группа во главе со сценаристом; на фильме «Вторжение» – два сценариста. И когда мы разрабатываем какой-то этапный документ, например, первый синопсис, мы обсуждаем его совместно со всеми продюсерами, с Фёдором. Фёдор даёт все свои поправки – нравится, не нравится, в том направлении идём, не в том, – и авторская группа работает дальше. И в принципе процесс всегда вот так идёт. Поэтому, естественно, каждая строчка в сценарии, каждое действие, – участники тут, в целом, все.

Вы выделили фейк-ньюс как бы в отдельный блок, но для меня это, по сути, блок один и тот же: цифровой захват. Фейк-ньюс – это такой перец. Мне эта тема крайне важна, я очень горжусь этой штукой. Тем более, если быть откровенным, мы же не идеальные кинематографисты: что-то задумываешь – что-то получается, а иногда не получается. А эта тема получилась хорошо, убедительно. Для меня она важна со всех сторон. В первую очередь, как для отца троих детей – которые сидят в гаджетах, в телефонах, и каждый день мне рассказывают, какие новые истины они узнали о том, как на самом деле устроен мир. А я им задаю вопрос: «Вы это где видели?» - «Ну вот, блогер так говорит». – «Классно!..»

Ну и вообще, сейчас такое количество информации, что люди стали просто выбирать ту, которая им удобна. Нет никакого анализа. Если я читаю какую-то новость или пытаюсь разобраться в какой-то теме, то я пытаюсь прочитать как минимум два-три-четыре источника разной направленности, которые говорят на одну тему. Но так же никто не делает. Вот поэтому и страшно за детей, страшно.

И на самом деле вопрос – не ответ, а вопрос! – который мы хотели задать зрителю, точнее, поднять в зрителе: «А ты веришь тому, что ты читаешь, видишь, слышишь?.. Задумайся, веришь ли ты?.. Перепроверь себя! Обрати на это внимание, будь внимательнее».

На премьере фильма «Вторжение» © Анна Темерина

Знаете, но ведь ещё один признак, по которому я приравниваю этот фильм к госпропаганде, – это то, что источником «честных новостей» у вас является Сергей Брилёв! Это ведь просто анекдот!

Вы сейчас просто перевернули всё с ног на голову. Сергей Брилёв там как раз захвачен.

Сперва! А потом мы видим, как он бьётся на крыше, включая там «правильный» телесигнал, – и говорит: мол, честные новости – только у меня!

Нет, так он не говорит. Вы сейчас пытаетесь вывести меня на какую-то очень острую тему, но он этого там не говорит. Он говорит о том, что не доверяйте тому, что слышите, доверяйте только людям, которые сейчас рядом с вами…

И вот собственно эта его справедливая фраза и делает его героем: как раз он и несёт ту правду, которой герои фильма сейчас лишены. А учитывая, что Брилёв – один из главных пропагандистов, это и читается соответственно…

Но он не говорит про пропаганду.

Это понятно. Я же и не утверждаю, что вы всё прямым текстом проговариваете. В том-то и опасность этого фильма, что он работает языком метафор. Которые одними считаются, а другие примут это всё за чистую монету… Я вас утомил, я понимаю.

Дело не в этом. Вы просто… Я не понимаю, за кого вы беспокоитесь. Ну действительно. За пропаганду перед кем? Есть ощущение, что вы сейчас принижаете зрителя до уровня какого-то примата, который видит и говорит: «Вот – госпропаганда!..»

Продюсеры Александр Андрющенко и Михаил Врубель на премьере фильма «Вторжение» © Ксения Угольникова

Нет, я как раз вижу проблему в том, что это не будет замечено абсолютным большинством, но когда у нас отключат интернет, ваш фильм будет упомянут как один из наглядных примеров, почему это сделано: «Вы что, хотите как во «Вторжении»?..»

Ну, это какая-то территория зла.

Вот я и боюсь, что вы на неё вошли.

Нет, мы на неё не вошли, на неё входите вы. И пытаетесь меня туда притянуть.

Мы балансируем, что называется.

Не-не, я этим не занимаюсь. Я кино делал. Ну и я просто не согласен с позицией вашей.

Тогда мне остаётся только признать, что не удалось вывести вас на чистую воду))

Последний вопрос: если в «Притяжении» было условное Бирюлёво, сейчас – то, что мы с вами обсудили, то какие ещё взрывные моменты нашей сегодняшней жизни могут, на ваш взгляд, оказаться в третьей серии?

Смотрите, я вам сейчас дам такой ответ интересный. Вот всё интервью ваше прошло под ощущением, что мы занимаемся острыми темами в кино. Но мы этого не делаем. И ответ на ваш вопрос – есть ли у нас какая-то тема для третьей части – нет, её нет.

Мы пытаемся рассказывать увлекательную, яркую, интригующую, эмоциональную историю. Безусловно, она требует какой-то актуализации. И если та вытекает из истории, как здесь, со «Вторжением», когда нам нужно было придумать вторжение инопланетян и придумать его не банально, а интересно, актуально, чтобы это срезонировало со зрителями, – то значит, пришла эта тема. Потому что она живёт, существует, мы её просто взяли. Мы её не выдумали, она здесь есть.

То же самое будет с третьей частью. У нас нет никаких идеологических задач: раскрыть ещё одну какую-то тему. Если мы придём к написанию третьей части, мы начнём с истории. Кто, чего, куда, о чём она?.. И будем рассказывать историю про героев. Если и там родится необходимость ещё одной актуальной темы – она родится из истории.

Вот такой ответ. Ни в коем случае не начинать придумывать историю через актуальную тему, которую мы хотим рассказать. Нет, так это у нас не происходит.

Спасибо за содержательную беседу. Надеюсь, я вас не сильно расстроил этим своим прочтением. Но я вам рассказал, как я это увидел.

Нет-нет, это очень интересно. Вы меня не расстроили, но немножко напугали. Меня расстроить трудно.