Для своего дебюта Тони Скотт выбрал беспроигрышный материал — красивый декадентский роман Уитли Стрибера под названием «Голод». Эстетский, томный, похожий на рекламу дорогого парфюма хоррор большой любви не снискал. Критики равнодушно оттоптались на картине, с укоризной отметив в своих рецензиях, что до уровня старшего брата Скотту расти и расти. Нетленной классикой ленту единодушно признали лишь спустя десятилетие. В бурлескных 90-х, когда зрителя стало невозможно удивить ни голой задницей, ни океаном крови, «Голод» стал резонно восприниматься тем, чем задумывался. Не эпатажной околесицей с упырями и лесбийским сексом, а прекрасной готической поэмой о тленности любви. Любовь эта умирает без предупреждения и спросу, как персонаж стремительно состарившегося за один день Дэвида Боуи. Любовь смотрит холодным взглядом невозможно красивой здесь Денев, шепча заученное: «forever and ever»; любовь стыдливо отводит свои мертвые холодные глаза, безусловно, понимая: не вечен даже склеп, куда визави отправится через минуту.
Двенадцатилетний Оскар живет в небольшой деревушке неподалеку от Стокгольма. Днем он терпеливо сносит унизительные пинки и затрещины, ночью — мечтает о мести. Однажды он знакомится с девушкой по имени Эли. Два изгоя мгновенно становятся друзьями. Эли, увы, одной лишь дружбы недостаточно — ее уже много лет мучает жажда крови...
Спустя пару лет после премьеры фильм хорошего шведа Альфредсона прилежно и старательно пересняли в Голливуде. Полюбить американскую версию, к сожалению, нам не удалось, а вот оригинальная картина до сих пор отзывается теплотой в сердце. Потерянное в американской копии изящество исходит тут даже не из сценария (в общем-то, довольно грандиозного). Это изящество в тактильности каждого кадра: будь-то скользящее движение когтя маленькой вампирши по нежной коже своего возлюбленного, или ощутимое зрителями тепло, возникающее от соприкосновения двух бледных рук, между которыми застыла оконная рама. Оно в интимном пространстве, надежно спрятанном между монтажными склейками — там, где снег контрастно перемешивается с кровью, школа — с персональным адом, детство — со взрослыми проблемами, извечное одиночество — со злобой, а первая любовь — со смертью.
Одной темной ночью к падкому на сенсации журналисту приходит вампир, чтобы поведать историю своей жизни. В 1791 году он, молодой плантатор, потеряв жену и ребенка, захотел умереть, но в итоге «родился для мрака». Примерно так начинается экранизация американской писательницы Энн Райс, на удивление смотрибельный чикфлик, в котором авторы собрали самых желанных на момент выхода картины в прокат голливудских красавчиков. В этой готической сказке ведущие актерские партии между собой распределили Брэд Питт, Том Круз, Антонио Бандерас и Кристиан Слэйтер. «Интервью с вампиром» — самый дорогостоящий, самый красивый и, пожалуй, самый скучный фильм хорошего режиссера Джордана (в этом году, кстати говоря, на экраны выходит его вампирская «Византия»). Посмотреть тем не менее есть на что. Пересказывая дамский роман, Джордан ни на секунду не утрачивает чувство большого стиля и хорошего вкуса. Вдобавок, когда в кадре появляется похожая на фарфоровую куклу Кирстен Данст в роли озлобленной маленькой вампирши, эта надменная куртуазная гомоэротика на несколько памятных минут становится поистине пронзительной трагедией.
«Почти полная тьма» задумывался как вестерн. Жанр в 80-е был скорее мертв, чем жив, поэтому Кэтрин Бигелоу заточила сценарий своего первого фильма под хоррор. Присущий вестернам ритм от этого не пострадал. Действие ленты происходит на американском Юго-Западе. Молодой парень с библейским именем Калеб встречает ночью прекрасную незнакомку. Перед самым рассветом она вонзает в шею парня клыки, после чего от мира живых Калебу приходится отречься. «Подсевшему» на кровь герою ничего не остается, кроме как присоединиться к возлюбленной и ее друзьям, шайке жестоких вампиров, что колесят по великим просторам Америки, оставляя после себя хаос. Слово «вампир», кстати, по ходу действия картины не произносится ни разу. Жажда крови в картине Бигелоу подобна героиновой аддикции. Калеба трясет и ломает, поэтому в ночь инициации он бросает отчий дом и присоединятся к банде. Примерно так, по мнению режиссера, молодые люди и попадают в ловушку образа жизни, вырваться из которого практически невозможно. Что интересно, тема «зависимости» прошла сквозь творчество Бигелоу магистралью. По сей день герои ее фильмов страдают одержимостями. Одни не могут жить без войны, другие без трехметровых волн, третьи без террористов. Сама Бигелоу, к счастью для нас всех, зависит пока лишь только от магии кино.
Умным девочкам тоже нужно что-то смотреть. Ровно по этой причине за десять лет до «сумеречного феномена» По-Чин Леонг снял «Мудрость крокодилов», хорошую мелодраму с Джудом Лоу и прекрасной музой Хэла Хартли, по необъяснимым обстоятельствам так и не ставшей большой звездой Элиной Левенсон. Похожий здесь на античного бога Лоу не без блеска играет жестокого серийного убийцу. Героя питает кровь, влюбленных в него женщин. Каждый день — новая жертва. Всё меняется в день, когда он встречает Анну. На втором свидании девушка станет пересказывать ему сны Конфуция, к третьему — влюбится по уши, а на четвертом — всё понимая, обнажит свою белоснежную шею и запрокинет голову. «Мудрость крокодилов» не блещет оригинальностью. Однако рифмуя «любовь» с «кровью» в тысячный раз, По-Чин Леонг до последней минуты остается поэтом. Тетенькам-романисткам, штампующим свои книжки как пирожки, в общем, следовало бы у него поучиться.
Клэр Дени, одна из самых значительных женщин-режиссеров во французской кинематографии, в 2001 году представила в Каннах заведомо скандальную мелодраму «Что ни день, то неприятности». Впечатлительные таблоиды презентовали фильм как шокирующий каннибалистский хоррор, что, в общем, неправда и досадное упрощение. «Trouble Every Day», несмотря на название, которое больше бы подошло какой-нибудь голливудской комедии — элегия в лучшем смысле этого красивого греческого слова. Мрачная нежность, с которой Дени слагает свою историю, если с чем-то и навевает ассоциации, то с прозой Витткоп и поэзией Бодлера. Под меланхоличное бренчание Tindersticks неотразимая здесь Беатрис Даль манит за собой прельстившегося женским вниманием дальнобойщика. Через несколько мгновений она разорвет его плоть, чтобы умыться еще теплой кровью. В это же время молодой американец с женой приезжают на медовый месяц в Париж. Как и героиню Даль, его тоже мучает перманентный голод, который увеличивается стократно в моменты сексуального возбуждения. В сочиненной Дени истории любая близость мучительная: любовь как вечная фрустрация, влечение как неизбежность, желание как случайная смерть.
После снятого с блокбастерным размахом ремейка «Похитителей тел» Абель Феррара сделал маленький фильм для души — скромную, коротенькую, черно-белую «Зависимость», рассказывающую о молодой студентке философского факультета, на которую нападает вампирша. «Скажи мне уйти — и я уйду!», — шипит злодейка, обнажая свои клыки. Героиня Лили Тэйлор в ответ лишь испуганно щебечет «пожалуйста, пожалуйста», попадая в конечно итоге в неотложку с покоцанной зубами шеей. Через несколько дней, изрядно помучавшись от ломки, девушка выходит на ночную охоту. С каждым новым «укушенным» ее интеллектуальный потенциал растет. Вместе с ним, правда, растет и презрение к человечеству, которое после инициации в вампира кажется девушке жалким, априори виктимным и зависимым от всего подряд. В 90-х «Зависимость» не без оснований поругивали за претенциозность. Сегодня отчего-то излюбленная привычка Феррары вместить в киношное пространство вагон и маленькую тележку философских сентенций выглядит на редкость органично. «Зависимость позволяет увидеть душу без всякой философии», — произносит в какой-то момент новообращенная мизантропка. Наверное, в контексте фильма ровно то же самое можно сказать про прекрасную актрису Тэйлор — она не просто обнажает, а буквально выворачивает душу своей героини наизнанку.
Написанная Брэмом Стокером история графа Дракулы за годы своего существования была опошлена добрую сотню раз (особняком стоит пышущая барочной роскошью, миллионами долларов и грешной любовью к плохим ужастикам версия Фрэнсиса Форда Копполы). Попадаются, впрочем, и жемчужины жанра: бессмертный шедевр Фридриха Вильгельма Мурнау «Носферату: Симфония ужаса», например, и его неофициальный ремейк, близкий к гениальности «Призрак ночи», снятый Вернером Херцогом. В этом фильме мы наблюдаем знакомый до боли сюжет. Агент по недвижимости Джонатан Харкер отправляется в Трансильванию в замок графа Дракулы, который выразил желание приобрести себе особняк в Германии. Воспроизводя графический стиль немецкого экспрессионизма, Херцог остается верен себе. Кадром тут правят восхитительные натурные съемки и традиционно юродствующий Кински, от которого не оторвать глаз. При всем при этом «Призрак ночи», пожалуй, единственный фильм про Дракулу, который действительно страшно смотреть. Кински играет не ожившую эротическую фантазию, а самое настоящее животное. Херцог же умудряется пропитать смертью каждый кадр, каждый пейзаж. Рассказывая красивую сказку о бессмертном вампире, он то и дело сбивается на уродливую быль о Европе, куда однажды вместе с полчищем крыс пришла чума, выкосившая сотни тысяч жизней.
