В «Волчке» Василий Сигарев рассказывал очень страшную сказку о безответной любви. В новой своей работе — скромно стартовавшем на российских экранах «Жить» — автор фиксирует на кинопленке не менее выразительный ночной кошмар, навеянный мыслями о смерти. Сюжет в фильме составляют три параллельно развивающиеся истории. В первой — не отходящий и день, и ночь от окна школьник ищет глазами своего отца, дядечку с растерянным взглядом, что едет в этот момент на велосипеде к мутной речной воде. Во второй — исправившаяся алкоголичка-мать, затаив дыхание, ждет воссоединения со своими любимыми дочерьми, двумя ангелоподобными девочками, заботливо посаженными соцопекой в маршрутку. В третьей — только-только обвенчавшаяся пара возвращается из церкви в ночной электричке, где вскоре к ним подсядет малолетний гопник, который сначала спросит немного денег, а потом, увидев сверток из пятисотенных, попросит помочь надеть на себя тяжелый рюкзак, что находится в соседнем вагоне. «Жить», изначально задуманное Сигаревым как жанровое высказыванием об апокалипсисе, вопреки всем многочисленным переписываниям сценария, им и осталось. Совсем скоро у людей, в чьих историях нас растворяет автор, мир действительно рухнет: одни — потеряют жизнь буквально; вторые погибнут, оставаясь при этом живыми; у третьих опустятся руки, а на устах застынет резонный вопрос «а зачем оно вообще — жить?»
Явно побаиваясь сугубо театральной пошлости, куда можно плюхнуться, отвечая на вопросы вечные, опытный драматург пытается обходиться в фильме намеками. Их тут с избытком: и символическая речка, что постоянно в кадре, и велосипедное колесо, которое крутится так же стремительно, как когда-то волчок, и бледные лица мертвых деток, куда вероломно уткнется камера лучшего оператора страны, и должная надежда, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается (оттого, наверное, торговая палатка в финале картины засияет столь издевательской в свете событий иллюминацией). В плане эмоционального воздействия «Жить» — мощнейшее кино, хотя и сложно при всем при этом не заметить того, что ленте сильно не хватает какой-то элементарной отрефлексированности, как у того же Кесьлевского в «Синем». Любому разговору Сигарев предпочитает истерику, любой мысли — действие. А еще автор прекрасно знает, на какие точки надо давить, чтобы зрителю было больно до слез в глазах, и в «Жить» он нещадно по ним колотит до тех пор, пока ты не сваливаешься в изнеможении под кресло. Столь отменной физической подготовкой, которой сегодня наше кино похвастаться не может, наверное, можно и нужно восхититься. Сигарев сшибает тебя с ног, мастерски играет на нервах, особенно в моменты, когда посредством сценария тебе специально дают надежду, чтобы тут же, уподобившись быдлу из электрички, безжалостно ее отобрать. Безусловно, все это неприятно и, прямо таки скажем, не всегда оправданно, но тут, впрочем, надо признать: кино работает. После двух часов концентрированного мрака, куда тебя погружают, ты действительно выбегаешь из кинотеатра с желанием жадно хватать воздух большими глотками и, как говорила артистка Троянова в «Волчке»: «жить, бл…ь, жить, жить, жить!».
