Мюзикл «Чаплин»: Поющий немой

filmz

16 апреля 2014 года исполнилось 125 лет со дня рождения обыкновенного гения, без которого история мирового кино, вероятно, сложилась бы совершенно иначе. Чарльз Спенсер Чаплин, британский артист, явившийся в Голливуд со вполне меркантильными целями — за 150 долларами в неделю, — и с головой окунувшийся в совершенно незнакомый ему мир под названием «синематограф», изменил этот самый мир навсегда. Образ маленького бродяги в безразмерных штанах, огромных ботинках, крошечной визитке, аккуратном котелке и с тросточкой в руках не знаком, наверное, только младенцам; для всякого же киномана Чарли Чаплин — это основа основ, фундамент целой вселенной, существующей на экранах кинотеатров. И киноману было бы непростительно пропустить явление, не относящееся к кино напрямую, но без него — совершенно невозможное. Это мюзикл «Чаплин».

История мюзикла началась около двенадцати лет назад. Кристофер Кёртис, придумавший его и написавший музыку и тексты к песням, по его собственным словам, мало что знал о Чаплине и фактами его биографии интересовался крайне мало — ровно до тех пор, пока не познакомился с Сидни Чаплином. Сын Чарли, названный так в честь его старшего брата, не раз и не два рассказывал Кёртису о своём отце, о случаях из его богатой на события жизни и особенно о его непростом детстве. «Если бы моего отца не разлучили с матерью, — говорил ему Сидни, — если бы он не стал сиротой, Маленький Бродяга никогда не появился бы на свет». Именно тот факт, что собственное прошлое оказало на жизнь Чаплина настолько большое влияние, и «зацепил» Кёртиса сильнее всего. Горе, сопровождавшее Чарли всё его детство, привело к тому, что зрители смеялись до слёз — искренне, без злости, просто потому, что Чаплин сумел плохое воплотить в добром, смешном и очень трогательном недотёпе с незабываемой походкой.

Историю человека, которого обожал целый мир, но который при этом всю свою жизнь искал свою собственную, сердечную любовь, нельзя было рассказывать, просто накопав в интернете фактов и разбавив их песнями. Кёртис подошёл к вопросу весьма серьёзно и оплатил целый курс в колледже, посвящённый биографии Чарли Чаплина. Погружаясь в его жизнь всё глубже, он соединял концы с концами, прорабатывал факты, вписывая их в известный образ, и однажды с клавиш его рояля слетели первые ноты того, что стало главной музыкальной темой Бродяги, с которой, в конечном итоге, и начался мюзикл.

Томас Михэн (слева) и Крис Кёртис

Делая мюзикл о Чаплине, невозможно было обойтись без его фильмов, и большинство мелодий, родившихся в голове Криса, появилось на свет именно благодаря картинам Чарли — их стилю, их настроению, неповторимой атмосфере и эмоциональной наполненности. Для своих собственных фильмов — не тех, первых, что снимались под патронажем Мака Сеннета на студии Keystone, а тех, которые снимал непосредственно Чаплин, — он сам же писал музыку, и эта музыка была очень кинематографична, ее даже можно, хоть и с натяжкой, считать симфонической. Да, его мелодии всегда несли на себе печать комедии, но «между строк» постоянно присутствовало нечто большее, какое-то острое желание, тоска по чему-то очень важному, и именно эта смесь смешного и грустного и стала источником, из которого Кёртис черпал вдохновение. Ветеран музыкального театра Томас Михэн, лауреат премии «Тони» за мюзиклы «Энни», «Продюсеры» и «Лак для волос», ответственный также и за поющего «Рокки» Сильвестра Сталлоне, взялся помогать новичку Кёртису с либретто, и работа, что называется, закипела.

Премьера спектакля, тогда еще носившего название «Огни рампы: История Чарли Чаплина» (Limelight: The Story of Charlie Chaplin), состоялась в рамках Фестиваля музыкальных театров в Нью-Йорке в 2006 году. В 2010-м театр La Jolla Playhouse при Калифорнийском университете в Сан-Диего, основанный самим Грегори Пеком, принял постановку в свои радушные объятия. Роль Чарли Чаплина исполнил Роб Макклюр, который, думается, вряд ли понимал на тот момент, насколько важной окажется для него эта партия. Отзывы на постановку были, в целом, достаточно сдержанными: спектакль называли простоватым, сентиментальным и схематичным, но отмечали при этом, что режиссерам, которыми на тот момент являлись Закари Боровэй и Уорен Карлайл, вполне удается вернуть зрителей в прошлое важнейшего из искусств и создать настроение, периодически граничащее с восторгом.

Афиша постановки «Огни рампы: История Чарли Чаплина»

Бродвей принял мюзикл уже под другим названием, более емким и одновременно простым — «Чаплин». Это произошло в 2012 году — и, к несчастью, нельзя сказать, что постановка прогремела. Критики были к ней достаточно безжалостны, и главной претензией в ее адрес стало то, что авторы повторили ошибку многих своих коллег и предшественников, попытавшись поймать солнце в бутылку: фигура Чаплина слишком велика и грандиозна, чтобы ее можно было подать в такой простой форме, как мюзикл. Вероятно, если бы мюзикл запускали на Бродвее осторожно, сначала в небольших театрах, набирая отзывы и делая работу над ошибками, знатоки были бы если не снисходительнее, то, по крайней мере, мягче в своих оценках, но... Одно из самых хлестких сравнений, которое породили рецензенты, говорило о «Чаплине» как о прототипе спортивного болида, который прямо с конвейера привезли на самые авторитетные гоночные соревнования, где он показал не самые впечатляющие результаты.

Нельзя считать, что на Бродвее «Чаплин» провалился. Да, были разгромные рецензии, были сугубо положительные, но в основном мюзикл вызывал смешанные мнения. Детище Кёртиса и Михэна попыталось охватить и личность Чарли Чаплина, и исторический фон, и культурно-социальные особенности, характерные для американского общества начала ХХ века. Через запятую можно перечислить немало признаков, которые авторы попытались вместить в одну — не самую, прямо скажем, продолжительную — постановку, и что-то, по мнению тех, кто на музыкальном театре собаку съел, им удалось, а в чём-то они потерпели сокрушительную неудачу. И тем не менее, в 2012 году Роб Макклюр был номинирован на премию «Тони», престижнейшую американскую награду в области бродвейских постановок, как лучший исполнитель мужской роли — именно за «Чаплина». Однако мюзикл очень быстро сошёл со сцены Ethel Barrymore Theatre, продержавшись сто тридцать пять вечеров. Американская публика, имеющая грандиозную возможность выбирать, «недотяга» прощать не привыкла.

В 2013-м мюзикл «Чаплин» пришёл в Россию — менее чем через год после дебюта на Бродвее. Режиссер и хореограф оригинальной версии Уоррен Карлайл (в чьём резюме теперь уже значатся такие музыкальные спектакли, как «История двух городов» и «Радуга Финиана», а также хореография в фильме Марка Бомбэка «Список контактов») приехал в Санкт-Петербург, чтобы лично поставить на русском языке спектакль, с которым он не расставался ещё со времен La Jolla Playhouse. Ему пришлось работать в совершенно чужой языковой среде, с артистами, для которых, как ни крути, мюзикл — всё ещё новый жанр, необкатанный, непривычный настолько, насколько к нему привыкли американцы. Но всё же, несмотря на языковой барьер и необходимость в постоянных услугах переводчика, на новизну, на долгие поиски идеального исполнителя роли Чарли Чаплина, творческому коллективу Театра музыкальной комедии и Уоррену Карлайлу понадобилось всего лишь на неделю больше времени, нежели на Бродвее, чтобы подготовить спектакль к выходу в свет. Премьера «Чаплина» в переводе Константина Рубинского состоялась 13 сентября 2013 года. Приобретённый, что называется, «под ключ» мюзикл собрал довольно странные, порой откровенно надменные рецензии из уст профессионалов и множество восторженных откликов со стороны зрителей. И это неудивительно: спектакль пронзительно романтичен, он вот так запросто, порхающим движением касается самых чувствительных струн по-детски раскрытой нараспашку человеческой души. Да, это прозвучит банально, но иначе уже не сказать, — не хочется, чтобы он заканчивался. Тщательный отбор актеров, проведенный американцами на всех этапах и на каждую роль, вплоть до статистов, дал потрясающий результат: артисты творят исключительно объёмные образы, с каждым из которых хочется поздороваться за руку, переброситься парой слов, поглядывая на ослепительных красавиц, сияющих в двух шагах от тебя, и — остаться там навсегда.

Евгений Зайцев и Юрий Мазихин (фото с сайта Театра музыкальной комедии)

Первая скрипка, конечно же, принадлежит Евгению Зайцеву, московскому артисту, блистающему в столичных мюзиклах. Роль Чарли Чаплина кажется скроенной специально для него, и ничего иного о нём сказать нельзя: это актёр-совершенство — может быть, только в рамках этого конкретного мюзикла, но Карлайл и компания сделали стопроцентно безошибочный выбор. И никто — в буквальном смысле никто из его коллег на сцене ни в чём ему не уступает. Бедные лондонские кварталы, голливудские съёмочные площадки, затуманенные бриллиантовым блеском вечеринки оживают на небольшой, казалось бы, сцене, и не только благодаря изящным в своей простоте и хитроумии декорациям, свету и костюмам, но и потому, что каждый артист, даже не имеющий ни единой реплики, отрабатывает свою роль на сто процентов. Девушки, танцующие с кавалерами во фраках, о чем-то с ними воркуют, стреляют глазками, непринуждённо флиртуют, тем самым как бы накладывая тени на полотно, где правят бал «главные» актёры.

Говорить о музыке излишне, и не потому, что она та же самая, что звучала на Бродвее, а потому, что оркестр под управлением Юрия Крылова знает своё дело не хуже актёров, и зрителям, сидящим в первых рядах, прекрасно видно, как загораются у музыкантов глаза, когда взлетает дирижёрская палочка. А вот голоса... Да, об этом хочется сказать особо. Это крамольная мысль и вряд ли многие ее готовы будут разделить, но кажется, что наш Чаплин, наш Сеннет, наш Сидни и наша Хедда — не только ничуть не хуже их заокеанских коллег, а порой даже превосходят их. Мария Лагацкая, игравшая журналистку Хедду Хоппер в апрельском блоке, сорвала не просто аплодисменты, а восторженные вопли на поклонах, настолько блистательной была ее работа.

Интерес вызывает и оригинальный грим Ангелины Аваллон, не только копирующий мейк-ап, применявшийся на съемочных площадках первых немых фильмов, но и создающий то самое ощущение кино в кино, о котором уже было сказано выше. А вот для того, чтобы дать справедливую оценку хореографии, нужно разбираться в ней чуточку больше, чем по принципу «понравилось — хорошо, не понравилось — плохо». Но и выделить её как отдельный фактор тоже не получается: в конце концов, артист мюзикла должен быть и актёром, и танцором, и вокалистом в равной степени, а как раз тут придраться к «Чаплину» практически невозможно, поэтому и остановиться на этом вопросе более подробно не получится при всем желании. Но то, что показывают на сцене эти прекрасные легкие и изящные люди обоих полов и всех возрастов, — несомненно, хорошо.

Актеры русской версии мюзикла (фото Владимира Портнова)

«Чаплин» действительно не только возвращает зрителей в первые годы существования кино. Этот мюзикл удивительным образом обволакивает, подхватывает за руки и уносит в самую глубину действа. Здесь действительно можно очутиться внутри кино, а затем — в кино внутри кино, а потом — в жизни рядом с кино, в жизни, которая, по сути, была бесконечным поиском и бесконечным же воспоминанием. И это маленькое счастье — разделить этот поиск и это воспоминание с самой большой, самой настоящей звездой на небосклоне фабрики грёз. «Чарли Чаплина никогда не забудут!» — восклицает в запале главный герой мюзикла. Конечно, не забудут. Настоящее забыть невозможно.


Все новости